Зона Посещения. Гайки, деньги и пила

От дальнейших размышлений меня отвлекли усилившиеся крики Паскаля. Я глянул в его сторону. Связанный мастер начал дергаться и извиваться глистом от нарастающей боли. Винтовка, торчащая из его задницы, тихонько подергивалась в такт конвульсиям. Я сунул записную книжку Чичероне в карман, подхватил остывшую тушенку, обошел бревно и присел на землю напротив лица Паскаля. Под его цветистые проклятия я вскрыл банку и приступил к трапезе. Мой внутренний зверь высунул морду из темного уголка души и принялся с аппетитом пожирать страдания бедолаги, а я с не меньшим аппетитом стал уплетать слегка подгоревшее месиво из мяса, жил и еще черт знает чего. Но кроме всего прочего, впервые в моей практике мне не было противно наблюдать за страданиями клиента, наоборот, эти страдания приносили удовольствие и истинное удовлетворение от осознания, что гад действительно получает по заслугам.

Тонкие шевелящиеся корешки прорезались через кожу мастера, описывали в воздухе небольшую дугу и тут же вновь впивались в его плоть. Несведущему человеку могло бы показаться, что в теле Паскаля копошатся сотни черных «проволочных червей». Но это были всего лишь корешки одного-единственного деревца, мстящего человеку за тысячелетия безнаказанных убийств живых организмов, не способных оказать ни малейшего сопротивления своим врагам-лесорубам.

Минут через двадцать в глазах старого извращенца заблестели искорки безумия. Стройные проклятия, просьбы и мольбы постепенно превратились в бессвязные наборы слов, но вскоре и они переросли в сплошной истерический визг резаной свиньи, прерывающийся хрюкающим храпом при очередном глубоком вдохе. В какой-то момент от всей этой какофонии вдруг проснулся Чичероне. Старый сталкер немного подергался, оценивая надежность пут, сковавших его тело, а потом повернулся на бок и отыскал взглядом источник жутких воплей. Несколько минут он молча с открытым ртом наблюдал за агонией Паскаля, а потом вдруг обратился ко мне.

– Это что, леший? – Он кивком указал на оплетенное корешками тело.

– Он самый, – подтвердил я, – молодая личинка в питательной среде кишечника.

– За что его так?

– Поверь мне, он заслужил.

Я встал, пинком отправил опустевшую банку в дальний угол пещеры и направился к Чичероне. Мой сумрачный зверь уже по самое горло насытился страданиями Паскаля. Такого должно было хватить ему на пару месяцев. Но, несмотря на уже достигнутую цель, я не стал прекращать страдания старого мерзавца. Пусть до самого конца жрет эту боль за свои гнусные делишки. А чтобы зря не рисковать, когда молодой леший соберет себя в кучу и окрепнет, нужно было сменить место стоянки. И на примете у меня была парочка укромных уголков, где нас с Чичероне никто не побеспокоит.

– Сейчас развяжу тебе ноги, – я перевернул сталкера и занялся узлами, – пойдем немного прогуляемся. Но даже не пытайся освободить руки, на них браслеты – из тех модных, что чип-картой открываются. Попытаешься их взломать – отсекут тебе кисти в два счета. А теперь подъем!

Разобравшись с веревкой, я помог бродяге подняться.

– Топай, – дульный срез «калаша» уперся в спину Чичероне, – живее!

– Слушай, – сталкер кивнул в сторону вопящего Паскаля, – убей его.

– Тут я решаю, кого убивать, а кого нет. – Я достал из кармашка разгрузки небольшой моток строительного скотча.

– Ты не понимаешь! – Чичероне пытался настоять на своем. – Его нужно убить! Он…

– …не заслужил быстрой смерти! – Я закончил начатую им фразу.

Кусок серебристой ленты намертво залепил рот пленника. Чичероне сверкнул гневным взглядом и шумно засопел носом.

– Топай-топай, гуманист хренов, – я опять ткнул ему в спину стволом автомата, – у тебя еще будет шанс со мной поговорить. Причем очень скоро.

* * *

Мой «калаш» последний раз громыхнул короткой очередью и смолк. Рука автоматически сбросила опустевший рожок и тут же пристегнула новый. В двух метрах от меня растянулась небольшая неведомая хрень. Неизвестный мне мутант размером с собаку был облеплен кучерявыми колючками, имел хвост бобра, две жилистые лапы и передвигался прыжками. Животинка получила всего несколько пуль, одна из которых разнесла в хлам ее гипертрофированную клыкастую челюсть. Не живучая и, можно сказать, не особо опасная гадина, если бы не тот факт, что она живет и охотится в стае.

Я окинул взглядом поле боя. Чуть больше десятка окровавленных тушек валялись в двухстах метрах от меня на берегу тонюсенькой, поросшей камышом речушки, еще столько же трупов висело на иссохших корягах поваленного леса, всего в пятидесяти метрах от меня. И лишь четыре гадины смогли приблизиться ко мне почти вплотную, но и у них не получилось запустить в меня свои крючковидные зубы. Больше никакого движения я не заметил. Издохли все.

Мне крупно повезло, что я успел засечь момент, когда стая только вышла из реки и стремглав ломанулась в мою сторону. Открой я огонь всего на десять секунд позже, и кто-то из нас двоих точно бы скопытился. Но удача сейчас была на моей стороне. Да и экзамен по точной стрельбе я сдал на отлично.

– Все, вставай, – я убрал ботинок со спины Чичероне, – чапаем дальше.