Зона Посещения. Расплата за мир

Что с ней происходит, он пока не понимал, но ощущал, насколько любимой больно. И сжимал-разжимал от бессилия кулаки! Ему ничем не помочь унять эту боль, он вообще не знает, что делать…

Группа идущих приблизилась настолько, что Сталкер определил: идут и женщины, и мужчины. По силуэтам и габаритам судя – двое минимум, а может, и трое… сосчитать так и не удавалось, странно, очень странно, их явно меньше десятка, но не меньше пяти. Ладно, решил он, сколько б их ни было, важнее намерения, а не количество.

В доброте намерений этих незваных гостей он сильно усомнился. Они и выглядели-то кем угодно, только не добрыми людьми.

Хотя с виду люди как люди. Одеты, экипированы и вооружены по всем сталкерским правилам, насколько мог предположить одинокий сталкер, бродивший по уровням обезлюдевшего Трота без напарников и былой «инфраструктуры» за неимением таковых.

– Привет-привет! Сюрпри-и-из! Не ждала и не звала, а мы без приглашения! – раздался женский голос.

Звонкий, почти девчоночий, совсем не похожий на низкий, грудной голос Эли. Кто именно поприветствовал, разобрать не получилось. Пришедшие, тесно сплотившись, двигались, едва ли не соприкасаясь плечами, монолитной командой.

– Точно так же, без-з приглашения… и обратно отправитес-сь… – натужно, процеживая слова сквозь кривящиеся в гримасе боли губы, ответила Эли.

– Аха-ха-ха-а!!! – рассмеялась непрошеная с голосом девочки, и ей вторили другие голоса, женские и мужские. Уж о-очень их насмешил полученный ответ. Особенно постарался загоготать басовитый мужской голос, густым тембром гулко перекрывший хоровой смех:

– Гаг-гаг-га!!!

– Поигралась словами? – ласково осведомилась солирующая «девочка», когда все неожиданные командно отхохотались. – Или пошутишь ещё, предательница грёбаная?

Контраст между тонким голосочком и грубостью второй фразы получился разительным. Сталкеру даже понадобилась секунда, чтобы дошли форма и содержание сказанного.

В следующую секунду он молча, без возмущённых восклицаний и протестов, вскинул «Рысь», винтовку-подарок незабвенного деда Макарыча, чтобы открыть огонь возмездия по сплочённой группе, без разницы, кто именно говорил гадость…

Но в третью секунду яростная боль добралась и до него.

Раскалённым потоком расплавленного металла адский огонь влился в его голову, устремился ниже, хлынул в грудь и живот, опустился в ноги…

У человека не нашлось сил даже застонать. Он выронил оружие и, хватая воздух разверстым ртом, скрючился, прижал руки к животу, рухнул на колени и воткнулся лбом в степную почву. Попытка пошевелиться привела к всплеску огненной лавы боли. Превращённый в коленопреклонённую и бьющую челом статую, он видеть не мог, но пока слышал. Только бы никакой из мускулов не дрогнул невзначай…

– Не трогайте его, звери!!! – закричала его женщина. – Не смейте даже прибли…

Крик захлебнулся, как будто ей врезали под дых. После паузы он услышал прерывающийся голос:

– Как вы… с-смогли выб… раться…

– Всё очень просто! – охотно просветила звонкая солистка. – Ждали, ждали и дождались момента слабости. Мы верили, что обязательно проколешься. Ты сильная, спору нет, но вместе мы сильней тебя. Чтоб ты знала, царица отчуждённого тайничка, не одна ты желания исполняешь, нашлась альтернатива…

– Ха-аха, шар-ровая! – хохотнул басом «второй голос ансамбля».

– Ничего со мной не сделаете, – перебив звонкую и басистого, внезапно окрепшим, чётким голосом произнесла она. – Боль я вытерплю любую, хоть вселенскую, но убить меня вы не осмелитесь. Вместе со мной погибнете, вы же только в моём подсознании существуете, из глубин памяти вырвались, да, но в сознании долго не продержитесь. Убьёте меня – погибнет память, исчезнет сознание…

– Ничего-ничего, эту досадную расплату мы уж-ж как-нибудь пер-реживём! – снова перебил мужской голос, тот самый рычащий бас. – Смер-рть для нас избавление, лучше уж так, чем пр-розябание в твоей темнице.

– Шизофрения, конечно, на многое побуждает, и на самоубийство тоже, но я суицидальными наклонностями не страдаю и умирать не хочу… Не дождётесь. Надо было сразу стереть память о вас, о том, что вы вообще были, но поддалась приступу ностальгического сочувствия и пожелала оставить. Теперь расплачиваюсь материализацией теней… и развосьмерением личности.

– Твои желания слишком дорого нам обошлись, соратница, – опять вступила звонкоголосая. – Но здесь и сейчас не только они имеют значение. Нам тоже чего-то хочется, знаешь ли. Мы заслужили право на мгновение счастья в награду за то, что сотрём тебя с лика вселенной!

– Знаю я… ваши желания! Они доведут этот мир до небытия, и зачем тогда было его посещать, спрашивается?

– Человек – твоя главная слабость, – высказался мужской бас. – Ты слишком глубоко в себя его впустила.

– Человек моя главная сила! – убеждённо провозгласила Эли.

– Значит, с него и начнём. Зар-ряжай!! – гаркнул бас.