Зона Посещения. Шифр отчуждения

Преодолевая расстояние от медцентра до пивного заведения, мы с Люцифером проследовали мимо старого моста, миновали отель-небоскрёб, по форме напоминающий ананас, над входом в который зависли, злобно уставившись на прохожих, две горгульи, протопали мимо наземной автобусной остановки, ныне чисто декоративной в этом месте. Свернули в закоулок, стиснутый двумя старыми угловатыми домами, смыкавшимися над ним аркой. Оставалось пройти совсем немного…

Повстречали Владимира. Он торговал книгами – в открытую стоял на улице и предлагал всем желающим выбрать себе что-либо по душе. Душа у него самого, Владимира, к тому, чем он занимался, как говорится, лежала. «Скудный» – антоним к слову, описывающему ассортимент его товара.

Торговец продавал литературу на любой вкус: от современной прозы до бесспорной классики, от лёгкого чтива для домохозяек до философских талмудов, от боевой фантастики до притч Ричарда Баха, от «Чудесного путешествия Нильса Хольгерссона с дикими гусями» до «Путешествий Гулливера», от «Сна в красном тереме» до «Аз победиши»…

Книги предлагались исключительно бумажные, как правило, в хорошо сохранившемся состоянии. Поэтому Владимир для книголюбов города, читающих раритеты на бумаге, являлся настоящим сокровищем.

Причём по закону вроде как заниматься тем, что он делает, в особенности таким способом, каким он торгует, не разрешено, однако полиция делает вид, что не замечает. Хотя униформенных на улицах Гордого предостаточно, никто из сотрудников и не пытался «сбить мзду» с книготорговца или официально привлечь его к законной ответственности. Такое положение вещей как-то само собой сложилось. Некоторые из стражей порядка даже закупались у него.

Сейчас Владимир уже сворачивался. Обручалка у него на пальце есть, с этим ясно – дома ждёт семья, возможно, мягкая постель и горячее на ужин. Примерно до полуночи на улицах людей находится предостаточно, и даже таких прохожих, которые могут купить книги. Полицейский контингент всё-таки давно не такой, каким был когда-то. Бабушка рассказывала, что «менты» до разделения ещё хуже преступников себя вели, и тогда в позднее время по улицам без опаски погулять особо не получалось.

Это я к тому, что у Владимира был бы смысл задерживаться и торговать подольше… если бы он хотел.

На нём неизменная гавайская рубаха, две верхние пуговицы которой всегда вальяжно расстёгнуты, шорты, шлёпанцы и кепка, которую он сейчас снял и держал в руке, наблюдая, как его андробот загружает товар в машину. Снял, потому что солнце уже не жарило, как днём, оно почти ушло на ночной отдых. А днём палило сильно, не зря же Владимир постоянно загорелый.

Кстати, один из факторов его успеха у девушек, они постоянно обращают внимание на колоритного уличного торговца… Эта проблема обычно разрешалась как бы сама собой. Когда заинтересованная девица начинала кокетничать, Владимир выставлял напоказ кольцо, и обычно это действовало. А наглых можно было внаглую же и отшивать… Правда, нередко попадались и особы, подходившие из чистого интереса к книгам, или более к книгам, чем к Владимиру. Всё-таки не все бабы – дуры. К счастью для человечества.

– Привет! – поздоровался я. – Закругляешься?

– Салют, библиотекарь! – добавил Лютик.

– Да, – подтвердил Владимир. – Привет, привет, врачеватели тел.

Он так зовёт нас. Подразумевая, что врачеватель душ – это он с его книжками.

Торговец взял стопку книг и пошёл к элмобилю, помогая робогрузчику.

Вернулся к складному прилавку и традиционно спросил:

– Вам что-нибудь подобрать?

У нас, рядовых медицинских научников, жалованье которым выплачивается из бюджета нашего мегаполиса, доходы далеко не те, чтобы регулярно позволять себе недешёвые раритеты. Владимир это понимает, само собой, и всегда готов сделать нам скидки. Другое дело, что мы с Люцифером читатели узкоспециализированные и в основном не бумажные, а электронные тексты употребляем. Не художественные обычно.

Я не ответил, но спонтанно зацепил какой-то томик, ощутив желание угодить торговцу-коллекционеру. Он занимается тем, что лично мне по сердцу, хотя сам я мало приобщён к художественной литературе, большую часть времени отнимает наука. Конечно, я не полный профан в этом плане, Онегина от Раскольникова и Грэя Унайтера от Язона Динальта отличить смогу. Моё творчество в иных сферах пролегает.

Как выразился однажды Лютик, «в списки расшифрованных загадок природы мы, учёные, стремимся добавить новые позиции и потому ищем шифры, которые ещё не разгаданы до нас».

Не понаслышке знакомо мне ощущение творческого воодушевления, кого-то побуждающее писать картины, книги, создавать музыку, снимать визуальные произведения, приумножать сетевой контент, а кого-то – охотиться за нерасшифрованными тайнами бытия…

А Владимир – он торговец наркотиками, только наоборот. Не загрязняет город, но облагораживает. Неожиданная ассоциация! Литература как полезный наркотик для избранных. Тоже способна захватить и ввести в особое состояние, когда вполне реальным становится то, чего в буквальном смысле не существует.