Зона Пси

— Но может, я увижу что-то такое, что нам подскажет, как дальше действовать. — Виктор шибанул ногой красную дверь, вошёл в комнату и поставил кинопроектор на ковёр возле ближнего комода.

Лиза кинула коробку рядом с ногой Солдата, упала на кровать и раскинула руки.

— Всё. Пока не отдохну, больше ни на сантиметр не сдвинусь. Пусть даже все маньяки округа вокруг меня соберутся. Я попрошу их обождать. — Лиза прикрыла веки и ещё минуту что-то невнятное говорила, пока последний беззвучный долгий выдох не отправил её в сон.

Солдат сел на край кровати и с опозданием усмехнулся:

— Хм, обождать. Обождать чего? Очереди пули в лоб или чтобы поставили на карачки, стянули штаны и по очереди сманьячили.

— Я всё слышу, — проворчала Лиза, повернулась на бок и подтянула колени к животу. — А ты на что? Пока я сплю — отгоняй маньяков. — Она шумно засопела, издала лёгкий одиночный храп.

Виктор поднялся на ноги и вышел из спальни: ему показалось, что он действительно услышал слабенький плач ребёнка. «Ведь рядом забыли посмотреть». Он подошёл к соседней комнате и прислушался. За растрескавшимися ржавыми досками, соединёнными двумя кованными пластинами и называвшимися дверью, что-то тихо стрекотало. Осторожно, коснувшись пальцами досок, Солдат надавил: не поддалось. Надавил сильнее. Создалось ощущение, что с той стороны держат. Или петли безнадёжно заклинило.

— Эй, там есть кто? — спросил Солдат, поднёс ухо почти вплотную к двери. — Никого? Тогда я выбиваю! — Он отступил на два шага и, сделав короткий разбег, ударил плашмя подошвой берца. Дверь переломилась, словно давно насквозь прогнила или была изъедена термитами, и вместе с коробкой рухнула. Дохнуло гнильём, мочой и навозом. Шибануло в нос так, что Виктор поперхнулся и закашлялся. Искривив лицо в гримасе неприязни, помахал ладонью перед ноздрями. — Ну, и что же я сейчас там увижу? — Включил фонарь и, медленно освещая по периметру, — пол, стена, потолок, стена, — вошёл в комнату. Это была спальня точь-в-точь той, будто копия в зеркале, где спала Елизавета, только выглядела так, словно коротала вечность в преисподней, куда демоны ходили опорожняться и теперь подняли её наверх, чтобы чуточку проветрить. Вместо камина — с потёками от куриных яиц, жира и крови маленький холодильник, открыл дверцу и приглашал взглянуть на свой ассортимент. Возле детской кроватки лежал иссохший, как мумия, трупик ребёнка. В костяных ладонях — игрушка, прижатая к животу. Виктор содрогнулся. На дальнем комоде мигала чёрная ночная лампа, изо всех сил старающаяся осветить комнату.

— Так вот что потрескивает. — Солдат шагнул; под подошвой захрустел ковёр, будто соткан не из шерсти, а из тончайших хрупких косточек. Прошёлся светящим фонарём по двуспальной кровати, застеленной чёрным грязным атласным покрывалом. Осветил картины в чёрных рамках, где на холстах изображена серая пустота. — Ну прямо Малевич. — Он решил выйти и не говорить Елизавете о детском трупике. И вообще, ему захотелось сжечь дом. Подорвать сотней килограммов тротила. Взорвать водородной бомбой. Разнести полным разрушением земли.

В холодильнике тонко хрустнуло, на пол потекла мутноватая жидкость. Солдат усмехнулся: лопнула банка с помидорами в кровавом томате и ботулизмом. Любопытство пересилило, он подошёл к дверце холодильника и осветил решётчатую полку. По стеклу колбы размером ведра скользнул блёклый свет, из тонкой трещины вытекало; внутри, прижав локти и колени к телу, заспиртован ребёнок. По спине Виктора пробежал холодок.

— О-о, здесь точно маньяки заседали.

Превозмогая отвращение, Солдат вытащил банку из холодильника, поставил на комод. Осветил сбоку фонариком и приблизил лицо. На него смотрели глаза мальчика, который раскрошился в его ладонях на качелях. Солдат вскрикнул, пинком разбил колбу и вылетел из «чёрной» спальни; сердце колотилось о стенки рёбер, готовое их пробить. Перед дверью из красного дерева Виктор помедлил, — чтобы не беспокоить Лизу, вдруг не спит, — привёл бешеное дыхание в спокойствие и вошёл. Постель пустовала. Из приоткрытой двери душевой доносилось женское пение и шелестящий шум воды.

— Лиз! Лиза! — позвал Солдат. — Лиза! — Не дождавшись ответа, он на носочках пересёк комнату, заглянул за белый наличник. На детской ванночке лежала женская одежда, матовое стекло кабины открыто. Елизавета стояла к нему спиной под струями душа и что-то невнятное напевала.

Солдат с удовольствием рассмотрел нагое женское тело, быстро, но тихо отошёл к кровати, сел; довольная улыбка расплылась на лице.

Ни о чём не хотелось думать, накатила тяжёлая усталость. В комнате стало тепло, будто включили мощный калорифер. Пение Лизы отдалялось, ресницы слипались. Будильник на полке над электрокамином показывал семь сорок, и Виктор подумал, что, когда сюда вошли в последний раз, стрелки показывали ровно восемь: неужели Елизавета отвела стрелки назад? Зачем?

Глава 6

1