Зона счастья

Но вот налетевший порыв теплого ветерка мягко отодвигает в сторону дымку, зависшую над прудом, – и становится видно, что на другом берегу стоит очень красиво выполненное мраморное надгробие, украшенное гвоздиками, искусно вырезанными по камню. Два мраморных цветка будто склонились над фотографией, врезанной в надгробие, но с этого берега невозможно разглядеть лица того, кто на ней изображен, – видно лишь смазанное пятно, в котором угадываются смутно знакомые черты…

И вот уже близко узнавание, и сердце бешено колотится в груди в предвкушении раскрытия тайны фотографии… Но неумолимый туман, на этот раз более густой, чем прежде, вновь возвращается на свое место, и непроницаемой завесой воцаряется над прудом, постепенно заволакивая своей густой вуалью прекрасный сад с грустными увядающими цветами…

– Ты плачешь?

Невеселая картина сада, только что цветущего и вмиг превратившегося в унылый символ умирающей природы, смазывается – и сквозь узкую щелку между ресницами начинает постепенно проступать другая реальность.

Стена, сложенная из бревен.

Голова оленя с ветвистыми рогами, словно растущая из этой стены.

Под ней – два перекрещенных ружья, висящие на крючьях. Еще одна картина смерти, но на этот раз не во сне, а наяву.

– Где я? – спрашиваю – и не узнаю своего голоса. Слишком тихого, надтреснутого, словно неуверенную короткую мелодию исполнили на бракованном пианино.

– В безопасности. Но тебе пока лучше не шевелиться.

Мне знаком этот голос.

Пытаюсь напрячь память, вспомнить, где я его слышала, – но в следующее мгновение это становится не нужно, так как мой невидимый собеседник появляется в поле зрения и осторожно садится на край кровати.

Я знаю этого человека.

Моя память, очнувшаяся от неприятного сна, услужливо преподносит картинки из прошлого, словно фотографии из альбома, который был засунут в самый дальний угол шкафа, чтобы поскорее о нем забыть.

– Почему?

Говорить не то чтобы больно. Скорее трудно, словно на грудь положили каменную плиту, смявшую ребра и легкие. А еще каждое произнесенное слово отдается ниже, будто кусок той плиты откололся и острым краем давит на живот.

– Ты была ранена, – говорит мой спаситель. – В нас стреляли. Пуля пробила лобовое стекло автомобиля, от этого изменила направление и ударила в сумочку, которую ты держала на коленях. Прошила ее вместе с телефоном и портмоне и застряла в пачке визиток. Можно сказать, тот случай, когда твои многочисленные знакомые спасли тебе жизнь.

– Но… если пуля не во мне… почему так больно?

Мой спаситель помрачнел, отвел взгляд.

– Видишь ли… У пули, попавшей в препятствие, есть так называемое запреградное действие. Например, если она бьет в бронежилет и застревает в нем, то ударная волна, проникшая дальше, может переломать человеку ребра. В твоем случае роль бронежилета сыграли сумочка, телефон и визитница.

Он замолчал, опустил голову.

– Продолжай, – попросила я. – Хочу знать, что со мной.

– Хорошо, – вздохнул он. – Ты имеешь на это право.

И рассказал все.

Про мое сиденье в машине, залитое кровью.

Про меня, отключившуюся от страшной боли.

Про частную клинику, где из меня, так и не пришедшей в сознание, вычистили то, что не до конца выбила пуля.

Про охотничий домик за городом в лесу, который он снял через каких-то знакомых на чужое имя. И про машину, которую сжег в этом лесу, а потом то, что осталось, утопил в болоте.

– Зачем такие предосторожности? – спросила я, отгораживаясь неважными для меня словами от страшного, пытаясь не пустить его в свое сознание…

– Тебя дважды пытались ликвидировать, – сказал он спокойно, словно говорил о погоде. – За что – не знаю, но думаю, это неправильно, когда молодую женщину хотят убить.

– Но почему ты помогаешь мне, совершенно незнакомому человеку?

Он пожал плечами:

– Я верю в Предназначение. Просто я стоял около аэропорта и думал о том, зачем я прилетел в город, где никому не нужен. И тут увидел тебя… и того убийцу. В мире ничего не происходит случайно. Ну и если взялся помогать, необходимо делать это до тех пор, пока не выполнишь свою миссию.

– А как ты узнаешь, что она выполнена?

Он внимательно посмотрел на меня.

– Очень просто. Я стану тебе не нужен.

Он был совершенно не в моем вкусе.

Резкие черты, словно вырубленные из камня.

Цепкий, холодный взгляд.

Практически полное отсутствие мимики – только губы шевелятся, когда он говорит…

Я же люблю живые, ухоженные, улыбающиеся лица. Я к таким привыкла.

А этот человек был не из моего мира. Другого, пугающего. Из вселенной страшных интернет-новостей про стрельбу, взрывы, войны, убийства, которые я всегда старалась переключить на что-то позитивное.

Однако сейчас моя жизнь вдруг резко превратилась в такую вот страшную новость. И если б этот человек случайно не оказался рядом, я бы уже давно была мертва вместе с… Нет, нет, пожалуйста, нет!

Не надо думать об этом!

Нельзя!

Кто-нибудь, прошу, переключите мои мысли, мою жизнь на другой канал, где люди любят и смеются – и я улыбаюсь вместе с ними, радуясь нашему общему огромному счастью, одному на всех…