Зона счастья

Я даже не знаю, есть ли обозначение для его квалификации в нашей сетке уровней навыков профессионального наемника.

Потому, чтобы выполнить задание и выйти живым из этого леса, сейчас я должен отключить в себе все лишнее – мысли, эмоции, воспоминания – и просто слушать лес, слившись с рукоятью пистолета, став одним целым с оружием. Где-то здесь, рядом со мной, бесшумно переставляя ноги, движется смерть, обходя собственные ловушки. И кто из нас встретит следующий рассвет, зависит сейчас от того, кто первым почувствует движение, не соответствующее лесу.

Не увидит, нет.

Не услышит, потому что на наших уровнях эти чувства вторичны.

Именно почувствует.

И, предугадав то место, где сейчас появится противник, пошлет туда единственную пулю. Одной будет достаточно. В равных себе не стреляют два раза, как в шахматной партии не объявляют дважды мат королю…

И я почувствовал его, не открывая глаз.

От толстого дуба, стоящего прямо и правее, отделилась беззвучная тень, в которую я послал пулю, уверенный, что не промахнулся.

И, услышав глухой удар, понял: да, я попал.

Но не в человека, а в деревянный манекен, подвешенный на веревке и отпущенный тем, кто залег с другой стороны от дерева и сейчас нажимает спусковой крючок, чтобы, в свою очередь, послать свинцовый подарок королю, сделавшему неправильный ход в своей решающей партии.

Глава 16. Виктория

Сколько себя помню, я с детства боялась своих желаний.

А вдруг сделаю неправильно? А если неправильно, то какие будут последствия? А что люди скажут?

Думаю, это влияние бабушки, женщины тихой и боязливой, которую я почти не помню. Или, может, матери, которую помню лучше, но тоже уже не очень отчетливо. Впрочем, неважно, кто привил мне эту оглядку на чужие мнения. Так или иначе, жить она мне мешала изрядно.

И тогда, осознав, что мне мешает взлететь, я стала пытаться сбить этот тяжкий груз со своих крыльев. До сих пор занимаюсь этим уже много лет, достигла определенных успехов, но понимаю: то, что на тебя навесили в детстве, так просто с себя не сбросишь…

И, в довесок к тому грузилу, к моей жизни добавился его брат-близнец.

Послушание.

Если сказали с этой девочкой не играть, значит, играть с ней нельзя. Даже если очень хочется. Даже если она подарила тебе маленький красивый мячик и конфету. Помню, конфету тогда получилось съесть, а мячик мама выбросила, сказав, что он грязный. Одно из немногих, но ярких воспоминаний детства.

Помню, что я очень хотела достать тот мячик, отмыть от следов глины и предъявить маме – вот, мол, чистый он, можно я его себе оставлю? Даже сделала несколько шагов к помойному ведру – но не решилась.

И уже много лет не могу себе этого простить.

Не маме, нет.

Себе.

Это не игрушку, а мою волю к победе, мою свободу выбора, мое «я» тогда выбросили в помойку – и я позволила всему этому там остаться…

В то же время я благодарна маме за это воспоминание. Я пронесла его через всю жизнь как пример того, что ни в коем случае нельзя делать. Оно помогло мне сбросить со своих крыльев значительную часть груза и даже немного взлететь вверх…

Но только немного.

Сомнительное достижение. Курица тоже может взлететь на насест, и тем не менее навсегда останется курицей с очень незначительной высотой полета.

Человеку проще.

Он – существо разумное, при желании способное сломать себя, отрастить большие крылья и взлететь к чистому небу своей мечты, оставив далеко внизу все, что мешало ему жить полной жизнью.

Во всяком случае, я в это искренне верю…

Иван сказал не выходить из дома, и я дала ему слово, что не выйду. Вот только он ушел уже давно, и мне ничего не оставалось, кроме как ходить из угла в угол по комнате.

И нервничать…

Шок от страшной новости немного притупился.

Зойка увела моего мужа.

Жестокий удар…

Но не по сердцу, нет.

По самолюбию.

Сейчас я это отчетливо сознавала.

Как же так, меня, такую распрекрасную, муж бросил ради подруги…

Впрочем, ничего ужасного. Думаю, даже стоит сказать Зойке спасибо при встрече – после того, как плюну в ее холеное лицо. За то, что сыграла роль теста, лакмусовой бумажки наших с Максом отношений. Раз человек, которого я вытащила из болота, куда он себя вогнал, уходит к другой – значит, он просто недостоин ни любви, ни сострадания…

Мысли у меня были, конечно, красивые и правильные, вот только воспоминания о том, как мне было хорошо и с мужем, и с Зойкой, так просто из сердца не выкинешь. Но я же сильная, я и с этими гирями на душе справлюсь. Не сразу, со временем, и я буду очень стараться…

А еще мне было стыдно перед Иваном.

Это же все из-за меня! Я позвонила, хотя он запретил, и вот теперь он ушел, проверив пистолет, который носил в кобуре под мышкой. Неужто…

И тут до меня дошло!

На поверхности же все лежало! Но я, дура, не сопоставила, убитая изменой мужа и предательством Зойки. Те, что пытались меня убить, те, от кого мы скрывались, могли отследить мой звонок – и Иван вновь ушел в неизвестность защищать меня от новых убийц…

Пораженная этой мыслью, я обессиленно рухнула в кресло.