Зона сдвига

— Дроман и мерцающие не могут заключить союз между собой в принципе, — старик встал, голос его зазвенел от возмущения, — потому что дроман и амади — одно и тоже! Это две формы одной твари, понимаешь?!

Вот так поворот! Я смотрел на него широко открытыми глазами ожидая пояснений.

— Я не собираюсь ничего рассказывать, — вдруг заявил он, поняв мой взгляд, — не для того я выживал в том аду, и по крупицам собирал информацию, чтобы разбрасывать на каждом углу.

Не очень приятно, когда тебя обзывают каждым углом, но он был прав — кто я такой чтобы откровенничать со мной.

— Захочешь пойти до конца — узнаешь всё. Всё что я знаю. А знаю я не мало. И о том, что творится в Гнезде и что происходит за кордоном. Этот остров — тихая пристань по сравнению с тем сумасшествием, которое творится за его пределами на большой земле.

Он вдруг затих.

— Нужно просто быть готовым пойти до конца, — последнюю фразу Отоа пробормотал себе под нос и неожиданно отключился и я только тогда заметил, что он мертвецки пьян. Видимо только этим и можно было объяснить его нечаянное откровение про дроман и амади.

Я встал и прошелся к озеру.

Я не понимал, что он имел в виду говоря про готовность пойти до конца. Это ведь всё растяжимо и субъективно. Некоторых хватает только на то, чтобы плюнуть в след начальнику и при этом они считают, что пошли до конца. Нет, пожалуй, с начальником я переборщил.

Темнело.

Решил искупаться снова. Сегодня я первый раз в жизни купался ночью — очень необычные ощущения.

Пока плескался под луной, раздумывал — было очевидно, что Отоа что-то изнутри давило. Было сильное чувство будто он хотел бы привлечь меня на свою сторону или использовать для чего-то. Для чего-то очень важного для него.

Но вот для чего?

Я сходил в дом, принес шкур и накрыл спящего старика. А потом долго сидел, глядя на догорающий костер и звезды над головой, и думал.

Ужинал я в одиночестве — холодным мясом и травяным чаем. Всё это я нашел в бездонной печи.

* * *

Когда проснулся и вышел из дома, обнаружил Отоа сидящего перед кучкой мертвых зайцев и освобождающего их тела от силков.

— Я не собираюсь всех их есть — пояснил он, видимо подумав, что меня смутило такое большое количество зайчатины, явно превышающее потребности одного человека. — Я их почти не ем, это для ловушек. Волки замучили, наведываются сюда через день. Приходится травить их. Не вздумай потом тронуть мертвого зайца здесь, только из моих рук.

— Что ты имел в иду когда говорил про «идти до конца»? — прямо спросил я, присаживаясь на корточки рядом.

Он молча продолжал возиться с бечевой и мне уже стало казаться, что мой вопрос не услышан.

— Я хочу чтобы эти твари покинули остров, пусть убираются туда, откуда пришли. Даже если их там уже не ждут, — шаман почти яростно вырвал мёртвую тушку из очередных силков. — Но это непросто. Чтобы заставить их уйти, нужно стать сильнее их. Да, один в поле не воин, но если ты слаб, то шансов у тебя вообще нет. Я мог бы сделать тебя сильным. Гораздо сильнее дроман. Ты стал бы ночным кошмаром для них. Для всех здесь.

Он замолчал, а потом добавил:

— И для начала ты смог бы вернуть людям Эну.

Сильнее дроман? О чем он вообще говорит. Сильнее тварей, которые способны освежевать тебя раньше, чем твое сердце перестанет биться? В здравом ли уме он?

Я с огорчением подумал, что старик вполне мог стать чудаком сумасшедшим.

Казалось он прочитал мои мысли:

— Ты наверное не знаешь, хотя возможно и догадываешься, что не всех людей они убивали. Часть забирали с собой. Не то чтобы им прямо уж очень нужны рабы, но там вполне естественным считается использовать людей для обслуживания тех дроман, кто обладает высоким статусом. Да и для грязных или тяжелых производств частенько использовали нас. Но при этом выжить даже в течение года реальное чудо — они совсем не берегут слуг. Ты можешь быть убит по тысяче причин, многие из которых ничтожны. Ты плохо протер стол после их трапезы — в девяти из десяти случаев после этого ты останешься жив. В девяти из десяти — понимаешь? Заметили что ты подслушивал — твои шансы выжить пятьдесят на пятьдесят. Большинству не удавалось и года продержаться. Я прожил среди них девять лет. Я не хвалюсь, хотя тут есть чем хвалиться. Просто хочу объяснить тебе, что только человек с очень крепким рассудком смог бы сделать это. А я смог выжить, узнать кучу всего того, что они тщательно скрывают… и еще и сбежать. И я не готов никому на свете рассказывать про тот ад — это слишком страшно и мерзко.

Несколько точных и почти незаметных движений ножом и шкурка со зверька слезала, а тушка отправлялась в большую корзину.

— Есть ритуал. Его придумали дроман, он может сделать из человека тварь пострашнее их самих. Я собирался там, когда был у них, пройти это ритуал, но…, — он на минуту замолчал, — но не смог. Я начал его и испугавшись остановился. — Признаюсь тебе, — старик вдруг неожиданно наклонился и приблизил свое лицо совсем близко к моему. — Я не смог. Я думал, что все могу, но я ошибся.

В его глазах снова появился тот самый огонь и Отоа опять стал похож на одержимого.