Зона сна

Но грамоты всё же принял.

Вскоре у Стаса было своё консульство. Он обустраивал его, учитывая три обстоятельства. Во-первых, нечего было и ждать бешеного наплыва русских туристов, нуждающихся в консульских услугах. Во-вторых, содержать офис ему предстояло на свои. Наконец в-третьих, настоящая задача его была — готовить европейскую общественность к будущему имперскому статусу России. А что такого статуса она достигнет, кто-кто, а уж он-то знал точно.

Купил домик недалече от замка курфюрста — благо накопления позволяли; устроил скромный офис, жилые помещения, комнату для сельских своих пареньков, помощничков Ваньки и Прошки. Они при добром барине да в богатой стране было распоясались: ленятся, пиво пьют и мясо жрут. Но Стас, когда схлынули первые заботы, привёл их в чувство. Взял Ваньку за грудки, посмотрел в глаза страшно и пообещал: «Ещё раз повторится, сдам тебя, скотина, в армию солдатом». Прошку пугать не пришлось: он посообразительнее и вообще прилежный.

Довольно быстро Стас усвоил, что дипломатия — это искусство выпятить достоинства и силу своей страны. Чтобы одно её упоминание трепет вызывало у окружающих; иначе доказывать силу придётся войной. А вот Священная Римская империи сначала воевала — захватила итальянские земли, и лишь потом её дипломаты начали запугивать остальные страны Западной Европы. Так что на самом деле дипломатия и война связаны сильнее, чем он раньше думал.

Самую мощную дипломатическую сеть, как выяснил Стас, получая со всех сторон разнообразные документы, имел Ватикан. Для распространения католичества во все края и ради своего политического господства папы без сомнения использовали оружие, шпионаж, подкуп, отлучения от церкви, интердикты [73] и тайные убийства.

Российская дипломатия была просто младенцем!

Наезжая два-три раза в год к Матвееву в Амстердам или к Урбиху, царскому посланнику при имперском и датском дворе, Стас проникся важностью дипломатического протокола. Ни буковки не должно быть искажено в титулах владык! Если дипломат позволяет своим зарубежным коллегам вольность и пренебрежение в таких вопросах — он позволит и большее. Они решили, что принятое в западных странах латинское написание слова «царь» в виде «tzar» — ошибочное, искажающее суть; следует писать «czar», что есть сокращённое «caesar» — император. И мгновенно возвращали адресату любые дипломатические документы, содержащие неправильное написание.

В Амстердаме Стас проводил свободное время в компании дьяка Шпынова. Иногда ездили в Париж; как же изумились новому его качеству прежние приятели!.. Он вытащил из-под моста оборванца Жана, некогда сведшего его с мэтром Антуаном, одел его, купил ему квартирку. А через год опять обнаружил дурака под мостом!

— Что ж, — сказал Стас. — Jeder hat sein Schicksal [74].

Необходимость содержать резиденцию, разъезжать по всей Европе и вообще вести достойную дворянина жизнь заставила Стаса искать приработок. Имея множество друзей-художников в культурном центре мира — Париже — и заведя влиятельных знакомых в разных странах и городах, он наладил крепкую сеть сбыта картин.

Был, конечно, у него ещё один источник дохода: калужское имение. Но в первый же год, когда он послал Прошку в Россию, обнаружились трудности.

Царь Пётр запретил вывоз денег.

Стас уже слышал от коллег, которые, в отличие от него, всё же были на государственном довольствии, что им вместо денег выдавали меха, — торгуй, посол, и крутись из выручки. Теперь, оказывается, и частным лицам вывоз прикрыли. В Москве, говорил Прошка, слухи бурлят; купцы недовольны. Ввозить в Россию золото и серебро им разрешают — благородные металлы не облагаются никакими пошлинами, — а вывозить — извини. Купи на деньги русские товары и вези куда хочешь.

Запретил, антихрист, шить одежду с золотыми и серебряными нитями, чтобы зря металл не тратить.

Хотел Прошка, по уму своему, переть через пол-Европы сельскую продукцию — тоже нельзя! Только обработанный товар. Верёвку можно, а пеньку нет. Масло из льна можно, а семена того же льна — нет. Сапоги можно, а невыделанные кожи — нет! Ой что творят…

И привёз Прошка несколько бочек мёда. Пришлось Стасу, чертыхаясь, ездить от пивовара к пивовару, уговаривая взять его мёд. А здесь и своего хватает!

Обзаведясь консульством, Стас наконец занялся устройством своих семейных дел.

Уже два года сожительствовал он с молодой вдовой. Звали её Марта, была она чрезвычайно домовита и чистоплотна, правильно понимала роль женщины в жизни мужчины и переживала, что живёт греховно со своим квартирантом. А куда ей было деваться? Бывший муж, мелкий дворянин, привёз её из Рыбниц-Дамгартена, с севера, а сам безрассудно ввязался в дуэль — из-за неё же! — и умер от потери крови. Самое удивительное, что его соперник Марту даже в глаза никогда не видел.