Зона сна

Хакет был вне себя. Но ввязываться в одиночку в сечу с несколькими десятками разгорячённых победой французских рыцарей не стал. Он сорвал свой гнев тем, что разогнал ножнами меча всех их сторонников из числа черни. А потом они с Эдиком поехали прочь.

— Я ещё сюда приеду, — бурчал Хакет, трясясь в седле. — Тогда нас тут окажется уже двое, и эти мерзавцы увидят, каковы настоящие англичане.

— А из-за чего воюют Англия и Франция? — спросил Эдик. Он, конечно, читал про Столетнюю войну, но, глядя на эту «битву», перестал хоть что-то понимать.

— Эх, парень, — вздохнул полковник. — Где тут англичане? Ты же слышал, все эти вояки говорят по-французски. В нашем парламенте-то английский введут только через десять лет. Веришь ли, это война не Англии и Франции, а двух французских кланов, Плантагенетов и Капетингов. Они друг у друга воруют заложников, назначают выкупы — в общем, средневековый терроризм.

— Зачем же тебе ввязываться? — удивился Эдик.

— Из принципа! Раз англичан ещё нет, думаю, надо помочь им появиться. — И полковник, наподдав лошадке пятками по бокам, поскакал в Ренн. Эдик рванул за ним.

Только вечером о. Мелехций рассказал ему, как двести лет назад французские норманны захватили Англию и неплохо там устроились. Теперь выросло новое поколение французских дворян, и они тоже хотят получить земли в Англии. А «новые» англичане желают обеспечить себе безопасность, удержав Гасконь и присоединив Фландрию и Бретань. Разумеется, французские французы кричат на всех углах, будто английские французы хотят их ограбить!

— Английская нация, которая создаётся прямо сейчас, в этом веке, на наших глазах, — сказал о. Мелехций, — очень скоро даст человечеству высший образец культуры! И потом великая Британия понесёт свет цивилизации по всему миру…

В дверь вошёл полковник Хакет с огромным медным блюдом, на котором аппетитно дымился жареный гусь. За штанину его, жалобно завывая, цеплялся какой-то французский мальчишка: ему, наверное, тоже хотелось гуся.

— Друзья мои! — возгласил полковник. — Господь послал нам гуся на ужин.

И рявкнул на мальчишку:

— Да отстань ты, противный! Пшёл вон!

Пять лет спустя Эдик, уже повоевавший, поживший в гарнизонах, стоял рядом с Эдуардом, принцем Уэльским, которого друзья и враги называли Чёрным принцем. Победой закончилась тяжёлая битва, а успех её обеспечил план полковника Хакета.

Накануне битвы англичане осадили Раморантен, что южнее Орлеана. Но французы, имея значительный перевес в силах, сшибли осаду и вынудили англичан отступить к Пуатье. Командовал французскими войсками сам король Жан II Добрый.

Тут-то и подскакал к Чёрному принцу, растолкав свиту, полковник Хакет, с Эдиком за спиной.

— Сир! — гаркнул он. — Они думают, что нас мало. Пусть Думают! Спрячьте почти всех, покажите ему маленький отряд, уговорите на перемирие.

— Что?! — закричал Чёрный принц. — Поступить против рыцарской чести? Отказаться от боя?

— Наоборот, сир! Мы будто бы побежим, они кинутся за нами, и тут-то спрятанные лучники ударят сбоку, а рыцари покончат с ними, выйдя в контратаку в лоб.

Принц прислушался к совету безвестного рыцаря, и результат превзошёл все ожидания: сам король французов, Жан Добрый, угодил ему в плен! Ох какой выкуп можно за него получить… А пока Эдуард, принц Уэльский, старший сын английского короля Эдуарда III, пригласил своего пленника за богатый стол, а рядом с собою посадил их — полковника Хакета и Эдика — и назвал их своими друзьями. Есть чем гордиться!

Хорошая карьера в британской армии была обеспечена им обоим.

Москва, 25 июля 1934 года

Первого соглядатая Стас заметил, едва выйдя из французского посольства на Николоямской.

С некоторых пор Франция, считавшаяся всё-таки дружественной России державой, вдруг взяла да и ужесточила правила въезда русских: недавние союзники отныне оформляли визы во Францию в своём посольстве. При этом сами французы, приезжая в Москву, визу получали прямо на Брестском вокзале, едва сойдя с поезда и затрачивая на это дело не более секунды своего драгоценного времени. Что касается англичан, те вообще ни в каких визах для поездок в Россию не нуждались.

Граждане же России теперь были вынуждены лично (!) являться во французское посольство и подавать прошение о выдаче визы, Визу ставили в паспорт спустя три-четыре дня после подачи прошения, а кому и неделю приходилось телефонировать в посольство и получать крайне нелюбезный ответ: «Pas encore!» [35]

И ладно бы только это!

В комнате, где принимали прошения о предоставлении визы, стояло шесть столов, и за каждым сидел человек в тёмно-синей униформе. Тот, напротив которого уселся Стас, имел нос размером с колокольню Ивана Великого и в целом туповатый вид. Рассмотрев документы Стаса, он вдруг на ломаном русском языке принялся расспрашивать его о цели визита в Париж.