Зона сна

Иногда по ночам Кощей уходил к реке, которая чуть слышно текла невдалеке от их избушки, устраивался там, где деревьев не было и хорошо просматривалось небо, и смотрел на звёзды. Эдик однажды пошёл с ним, долго любовался небесною красотою, ахал, охал, а потом и спросил старика, отчего он так любит это занятие. Кощей ответил, что дни недели определяет. Эдику даже стыдно стало: он-то из баловства на небо глядит, а тут…

В другой раз ещё больше стыдобы хлебнул — спросил, какая это река. Дед посмотрел на него удивлённо:

— А ты откуда сюда свалился, Эдик?

— Оттуда… С имения крёстного.

— А оно на какой реке?

— На Волге, знамо.

— Туда же и попал. Мы с тобою в одном были месте — ну, если в три версты разница, только наше истинное время — разное. Притянуло нас друг к другу. Я отсюда был по годам ближе, а ты дальше. Волга это, милый. Если пройтись по бережку попадём туда, где будет имение твоего крёстного.

К Иванову дню старик наметил бросать лесное житьё-бытьё и отправляться, вместе с Эдуардом, в поход.

— Зиму мы здесь не переживём, — сказал он.

— А что же мы будем делать? — со страхом спросил Эдик, Городской мальчик, он себе и представить не мог, чем тут занимаются зимой и кто его кормить будет.

— Оно, конечно, и так примут, обогреют, с голоду помереть не дадут, — успокоил его Кощей. — А окажемся обчеству полезны, и вообще прекрасно заживём. Мне ремёсла ведомы, раньше и на кузне помогал, и бирюльки резал, а то и ткацкие станки починял. Они ж в каждом доме есть. И кадки латал, и горшки лепил. А теперь чаще сказки сказываю. Очень люди в деревнях любят слушать про иные земли, про богатырские подвиги. Вот как с тобой быть? Ты мне не помощник, откуда тебе что знать.

Эдик всё же кое-что знал, и разыграл перед ним целую сценку, из тех, что они разучивали для гимназических утренников. Но старик искусства двадцатого века не воспринимал, сказал, что плохо.

— Да это же сказка, — защищался Эдик.

— Сказки, сказки, — бормотал Кощей и вдруг зашёлся в старческом смехе: — Про меня про самого сказки складывают! У меня тут кумовья в любой деревне, ведь я тут жил и немножко позже, и раньше тоже. Детей мною пугают, озорники. Они же в ум не могут взять, как, однажды умерев, я потом в гости к ним захожу. Потому и живу в лесу: чтоб разговору про меня меньше было.

…Третью неделю шли они, сначала держась Волги: Змеевы Горки, Подвязье, Старица; потом срезали угол — на устье Старчонки Волгу бросили, пошли ко Ржеву, опять пересекли её; двинули вдоль Вазузы. Деревни стояли практически пустыми: прошедший год здесь гуляла чума. Кощей сказал, что отсюда до Сычовки, а там и до Смоленска — сплошная тайга, можа, хоть туда чума не дошла?

Но надежды на это было не много.

По пути, чтобы развлечь подавленного всем увиденным подростка, старик с шутками и прибаутками рассказывал об устройстве Руси. Создалась она, оказывается, на иностранной торговле.

— Да, поборы с торговцев, вот что им надо было, — говорил он, пока они, в очередной раз форсировав Волгу, сушились на бережку. — Чего бы иначе князю Юрию рубиться за Киев с родным племянником Изяславом? А суть-то, что Киеву принадлежит весь Днепр и его можно пройти, заплатив один раз. А в иных, маленьких княжествах, через каждые сто вёрст застава. И столько на Днепру стало купцов, и такой от них пошёл прибыток, что князья, хоть владимирские, хоть тверские, конечно, хотели получить великое княжение киевское.

— А монголов ты видел, дядя Кощей?

— Кто таковы суть?

— Захватили они однажды всю Россию, — поведал Эдик, — а пришли из Монголии, которая возле Китая.

Старик помолчал, вспоминая, и отрицательно покачал головой:

— Нет, не припомню. Много кто тут чего захватывал.

В другой раз рассказывал он о Царьграде:

— Все дороги к Царьграду ведут. И всё реками, реками… Только если междуречье, то струги на колесах перевозят — и опять река! А потом и море. Придём, ты ахнешь, море — оно огромное!

— Бывал я на море, — смеялся Эдик. — Сел на поезд и доехал за два дня.

— Да неужто?! Вон оно как… А ноне, если с грузом, то два месяца по воде, а по льду дольше. И морем до Царьграда идти месяц. Я там бывал. Большой город!

— Так как же ты монголотатар не видал?

— Татар я видал. И воевал с ними не раз. Они и в этих местах бузили, страшное дело. Если идти в Рим или в Персию мимо них никак не пройдёшь. А в Самарканд — легко. Но тоже смотря когда. Главное, языки знать. С языком можно куда угодно пройти.

— Ты что, везде бывал?

— Так я же ходок. Что мне делать? Ходить.

Вблизи Вязьмы опять заговорил о торговле: оказывается, и Москва разбогатела, всю реку себе взяв, у Владимира с его Клязьмою отняв торговцев. По Москве-реке дальше идти — там Ока, Волга и Персия, страна богатая! То-то царь Иван всю Волгу, от Оки до моря, завоёвывал.

Эдик недоверчиво ухмылялся. Он-то полагал, что главная цель каждого правителя — забота о благе народном, а не о прибытке, с купцов полученном!