Зона Справедливости

Юноша, во-первых, очаровал Алексея своим спокойствием: поднимался, лишь когда его таскали наверх (надо полагать, на допрос). Во-вторых, явно будучи профессионалом, если судить по наколке, повадкам и лексике, он ни разу не попытался навязать свою волю старшим и вообще вёл себя скромно, хотя и с достоинством. Ну и в-третьих, каждый раз, отлучившись, юноша ухитрялся раздобыть по дороге пару-тройку сигарет, одну из которых тут же пускали по кругу — по затяжке на брата.

Звали юношу — Лыга (во всяком случае, так его выкликали менты), но что это было: фамилия или прозвище — Колодников сказать затруднялся.

Из коридора в камеру проникал тихий прерывистый вой. В другое время Алексей предположил бы, что это кричит человек, но сейчас предполагать такое было просто страшно.

Стоящий у двери (пытался надышаться из круглого отверстия в стальном листе) обернулся.

— Бьют, что ли?.. — хмуро спросил он неизвестно кого, и ответа не получил.

«Господи… — потрясённо думал Алексей. — Какой ГУЛаг? Какой, к чёрту, Освенцим? Вот же он, Освенцим-то, под боком! Ну, понятно… Понятно, почему нашим богоискателям мерещится в народе лик Христа… Мы оплёваны, как Христос, избиты, как Христос, распяты… Да, но кто распинает? Кто оплёвывает?.. Да сами себя!.. Господи! Как вовремя всё началось!.. Как вовремя поползло на нас из арки это… это… Возмездие, чёрт возьми! Только так с нами и можно! Только так!..»

Следует заметить, что, угодив впервые в переплёт, Алексей Колодников сильно поумнел. Кстати, так оно обычно и бывает. Тихий прерывистый вой помаленьку умолк, за железной дверью в коридорах подвала установилась гулкая тишина.

— Оу!.. — призывно донеслось откуда-то из коридора. Глас вопиющего из камеры. — Витё-ок!.. Спишь, что ли?..

— Не… — пришло спустя малое время — поглуше и вроде бы с другой стороны. — Чего ты там?..

— Следователю-то чего петь будем, слышь?..

Ответа долго не было. Витёк мыслил. Наконец неуверенно подал голос:

— А не знаем ничего — и все дела…

— Не-э… — сердито отозвался первый, тоже поразмыслив. — Не проканает… Сказку надо… Думай давай…

Алексей, осунувшись, глядел на спящих. Почему-то именно на них, а не на тех, что понуро переминались у стены, так и не найдя, где прилечь.

«Господи… — молился он, напрочь уже забыв свои наивные рассуждения относительно тюремных законов, и готовый стать на колени прямо в чёрную жижу. — Пощади ты их, Господи… Они ведь уже наказаны… Я не знаю, что они там натворили, за что сюда попали… Но Ты же видишь, ты видишь: вот они… Вот они лежат в этой грязи, им не дают пить, им не говорят, который час… Ты слышишь: их где-то бьют!.. Я понимаю, Господи, я всё понимаю… Да, конечно! Кара твоя будет справедлива… Но кто ж тогда спасётся — если по справедливости?.. Ну ты же сам говорил, Господи: „Если отыщется во всём городе хотя бы десяток праведников — пощажу этот город!..“ Так неужели же не найдётся?..»

* * *

Силы, однако, шли на убыль. Всё-таки провести сутки то на корточках, то осторожно прислонясь голым плечом к наждачно шершавой лепной стене, да ещё с одёжкой в руках — задача довольно трудная. Вскоре Колодников стал подумывать: а не разгрести ли ему туфлями грязь вон с того местечка и не пожертвовать ли, ну, скажем, рубашкой?.. В смысле — подстелить и хотя бы сесть на задницу…

Он давно уже не ужасался и не молился — лишь вздыхал временами. Судя по всему, его решили продержать здесь полные сутки с момента задержания. («Очки отобрали?.. — удивился один из товарищей по несчастью, когда Колодников упомянул об этом к слову. — Вообще-то очки отбирать не положено… Чем-то ты их, слышь, достал, ментов-то…»)

Тупая усталость съела все остальные чувства, и Алексей, бродя вдоль стены, вяло прикидывал, сколько ему ещё осталось до звонка. Наступление дня ознаменовалось тем, что узников принялись выкликать по фамилиям и партиями увозить к судье. На их место, впрочем, тут же стали прибывать новые лохи, не сообразившие вовремя пнуть мента в яйца — и давай Бог ноги! Алексей, к тому времени сам уже став старожилом камеры, осведомлялся у новичков, который там снаружи час, и даже кое-что разъяснял в смысле юрисдикции.

Потом внезапно забрали и куда-то увезли двоих «лежачих», заподозренных ночным патрулём в употреблении наркотиков, и Колодникову посчастливилось: успел занять место с краешку. Постелил на присохшие к полу обрывки газет куртку, рубашку, свитер — и тут же провалился в сон.

* * *