Зона сумерек

И время свернется в петли.

И путь сомкнется в кольцо.

И я пойму,

Что нет никакого пути…

И, как прощение былых грехов

Я увижу твое лицо.

И, может быть, даже сумею сказать:

«Прости».

Город сумерек, узких улиц.

Город вольных, бродячих кошек.

Город шорохов, город скрипок.

Королей и ночных воров.

Как сейчас там должно быть пусто.

Как спокойно и мертво спит он,

Потеряв королеву, уставшую

Верить в любовь…

Но время свернется в петли,

И путь замкнется в кольцо.

И я пойму, что нет никакого пути…

И, как прощение былых грехов,

Я увижу твое лицо.

И, может быть, даже сумею сказать:

«Прости».

ТРАССА.

Душный день догорал над острыми черепичными крышами, похожими на спины симпатичных ленивых динозавров. Сумерки не несли прохлады. Три черных кипариса, как почетный караул, выстроились в ряд у плывущей в рыжем свете веранды маленького кафетерия и, то ли сторожили любезную им, душную жару, то ли провожали уходящее солнце.

Голос сивиллы был хрипловатый и чуть-чуть, самую малость насмешливый. Ровно настолько, чтобы «клиент» не усомнился, что тут имеет место настоящая магия. Грубая крестьянская рука, темная от загара, крепко держала такую же широкую, но бледную и рыхлую ладонь. Темно-карие глаза глядели со смешинкой — мудрой и понимающей.

— Ты будешь удачлив в игре, но в конце-концов крупно проиграешься. Тебя будут любить три очень красивые женщины, но та единственная, которую полюбишь ты, отвергнет тебя. Будешь знаменит, но переживешь свою славу и умрешь в безвестности. Впрочем, жизнь твоя будет долгой а смерть — легкой.

На круглом столе, перед маленькой компанией, стояла большая бутылка терпкого греческого вина, в оплетке из лозы, и огромное блюдо спелого черного инжира, в котором тихо светилось собранное за день щедрое солнце. Никто не ел. Почтительно и доверчиво двое внимали сивилле.

Играла скрипка — легко и немного печально, одну из тех незатейливых уличных мелодий, которыми так богат любой провинциальный южный городок, и Яна неожиданно подумала, что видит сон. Странный сон длиною в жизнь.

— Как-то все это… безнадежно, — поморщился ее спутник, осторожно вынимая запястье из цепких пальцев сивиллы, — например женщина… Вы ведь настоящая ясновидящая, — в голосе проскользнул едва уловимый вопрос, даже, скорее просьба к этой загадочной женщине с непонятной силой во взгляде — рассмеяться и свести все к заурядному розыгрышу. Но она молчала, продолжая улыбаться, и эту улыбку можно было истолковать как угодно.

— Могли бы вы, скажем, узнать, что за женщина. В смысле: "Кто предупрежден — тот не побежден".

— Это не только возможно, но и очень легко, — глубоким, грудным голосом отозвалась сивилла, — только тебе, Игорь, это не поможет. Судьба — штука хитрая, ее на коне не объедешь.

— А если попробовать?

— Попробуй, — доброжелательно улыбнулась женщина…

— И… что будет?

Сивилла неожиданно рассмеялась низким, почти мужским смехом.

— Кто ж тебе это скажет? Я могу читать линии судьбы на ладони, но если ты отбросил написанное, нет никого, кто сказал бы тебе заранее, чем все это кончится.

— Как-то все это безнадежно, — повторил Игорь, непроизвольно пряча руки под стол.

— А ты? — пожилая женщина неожиданно легко для своей внушительной комплекции развернулась к девушке, и та увидела ее глаза — цепкие, хитрые, умные.

Яна покачала головой:

— Спасибо, не стоит. Свою судьбу я знаю.

И довольна ей? — спросила сивилла, вскинув острый подбородок. Густой голос словно материализовался в вязком воздухе и ощутимо надавил на грудь.

— Вполне, — Яна пожала плечами и через силу улыбнулась. Теперь она понимала, каково было ее случайному спутнику под этим тяжелым взглядом. Отчего он выглядит так жалко и украдкой вытирал о шорты другую ладонь.

Наверное, она и сама выглядела не лучше.

Не отрывая взгляда сивилла кивнула на догорающее небо.

— Час меж собакой и волком, — веско сказала она, — Волшебный час. Ты кто по гороскопу?

Она ответила, чувствуя нарастающее напряжение. Сивилла заарканила ее своим всевидящим взглядом и низким голосом. Яна попыталась освободиться, но лишь увязла еще глубже… ведьму, похоже, позабавила ее попытка. Полные выцветшие губы дрогнули в усмешке:

— Ты оказалась в нужный час под нужными звездами. Редкая удача…

Говори же, — внезапно приказала она.

Что? — спросила Яна, облизывая сухие губы. Сердце испуганной птицей колотилась в ребра.

— Говори, чего желаешь. И, да исполнится все по воле звезд… и моей.

Невероятные слова упали в тишину тяжело, как двенадцать камней в неподвижный черный омут. Никто не заметил, что давно смолкла скрипка. Игорь сидел, открыв рот и был, судя по всему, в состоянии, близком к обмороку. Но сивилла уже не глядела на него.

— Говори! — палец коснулся левого запястья, легонько постучал, — время!

Яна судорожно сглотнула. Шальной птицей метнулась мысль: глупая, нереальная, сумасшедшая. Неужели сейчас, вот так просто…

— Время уходит, девушка. Поторопись.

Цена? — проговорила Яна мучительно, через силу, презирая себя. — Все имеет свою цену. Ты знаешь цену моего желания?

— Знаю. И ты ее знаешь.

— Нет! Скажи мне.