«Зона свободы» (дневники мотоциклистки)

Мецкевич не слышал их за ревом воды, он думал, что они показывают ему, куда идти, стал оглядываться, оступился. Чтобы удержаться, облокотился о шаткую камеру, которая, конечно же, ушла вниз и он, потеряв равновесие, окунулся в воду. Штаны химзащиты, доходившие ему едва ли не до подмышек, наполнились ледяной водой и потащили его вниз. Камера поплыла по реке…

— А-а-а! — выдохнул он от холода, — А-а-о!

— Тяните! — крикнул кто-то, и мы налегли на веревку. Вадим, словно хариус на леске, с головой скрылся под водой, потом вынырнул.

— Это!.. — успел крикнуть он, — Не это!.. Не тяни!

Ему выдали слабину, и он смог встать на ноги.

Будаев от души хохотал. Он уже успел переодеться в сухую одежду.

— Ой, Вадя, ляжечки-то у тебя! — шутил он, и хлопал Мецкевича по наполненным водой резиновым штанам.

— Да иди ты… — послал его возбужденный Мецкевич, он обернулся к парням, — Я это… — он показывал жестами, — а оно это… И по коленкам мне…

Машину пришлось ждать около часа. Когда она, наконец, перешла через реку и выбралась на поляну, все сыпанули навстречу.

Грузный водитель в синей клетчатой рубашке и беленькой кепочке-панамке наметанным глазом определил старшего. Руки и лицо у него были в мазуте.

— Здорово, — сказал он Будаеву.

— Здорово коль не шутишь, — ответил Будаев, угощая его сигареткой, — Как там, на маршруте?

— Да ничего, мокренько… — водитель искоса поглядывал на Будаева, со вкусом закурил, и отстранено смотрел на реку — для него трудная дорога была уже позади.

— А-а, — протянул Будаев, по-видимому, не зная, как начать разговор, и они снова замолчали.

Я сообразила, что про нас, как про местных клоунов, решивших во что бы то ни стало утопиться в Баргузине, ему уже рассказали егеря на той стороне, которые третий день наблюдали за нашими действиями. По-видимому, понял это и Алексей. Он откашлялся и рубанул без всяких дипломатических изысков:

— Перевезете нас на ту сторону?

Водитель скосил глаза на него.

— Че платишь?

— А что просишь? — включился в игру Алексей.

— А сколько не жалко?

— Сто рублей, — встрял Олег Рудин.

Водитель его даже взглядом не удостоил.

— С каждого мотоцикла — пятихатка. И всех делов.

— Пятьсот рублей? — уточнил Алексей.

— Да, пятьсот.

— Давайте за триста, — предложил Олег, но водитель снова не повернул головы в его сторону.

— Пятьсот.

Мы заоглядывались на ребят. Ребята, похоже, были согласны. Это понял и водитель.

Пока мы, торопясь, собирали палатки, он подогнал груженый вагонкой «Урал» к единственной на поляне горке и достал доски: видимо, не в первый раз переправлял в кузове нуждающихся. Между вагонкой и откидывающимся бортом было место как раз для мотоцикла.

Когда настала наша очередь, Алексей сразу же загрузил одиночку и загнал свой Гиперболоид. Он сел в кузов, мне досталось место рядом с водителем.

Машина покачивалась и подпрыгивала, но уверенно гребла вперед. Из кабины «Урала» река уже не казалось такой глубокой и стремительной. Водитель рассказал мне, что в прошлом году сам чуть не уплыл вместе с машиной, чудом удалось зацепиться за берег.

— Видела пень из воды торчит?

— Видела.

— Вот, пока его видно — можно ехать. Как скроет — лучше подождать, — потом он глянул на меня хитровато и спросил:

— Который из них муж-то? Этот, старый?

— Да нет, — сказала я, — этот! — я ткнула пальцем за спину, подразумевая Алексея, сидевшего в фургоне, — Молодой.

Это вопрос заставил меня задуматься. По-видимому, по его понятиям женщин с собой возить могли только «главари».

Переправив на ту сторону последний мотоцикл, он неторопливо сел за столик под кедрами, попросил бумаги, ручку и, сразу же рассказывая подробности пути, нарисовал свою, шоферскую карту. Обращался он исключительно к Будаеву:

— Сейчас пройдешь егерский пост, потом будет перевал. А, нормально, ничего сложного, пройдешь, потом увидишь такие ворота — там справа будет банька такая, ежели чё, можно там остановиться. Потом речка будет — Ковыли называется, но это тоже ерунда. Потом — восемьдесят первый километр, — там второй брод через Баргузин. Вот тут не знаю, смотри сам, река прибыла, может и упадет к тому времени, кто знает…

Потом будет перевал Волчьи ворота, его сразу узнаешь, а потом придется вам покувыркаться — пойдут мари. После марей будет отворот налево — туда не ходи, там стойбище эвенков раньше было, ничего там сейчас нет, только бензин потратишь.