Зона. Урок выживания

Лицо нестерпимо жгло, когда он привалился спиной к дереву. Глоток коньяка из фляги, припасенной как раз для такого случая, немного успокоил. На левой руке вздулись пузыри и это беспокоило его сейчас больше всего. Однако пара глотков коньяка сделала доброе дело и его отпустило.

Позже он наложил на руку повязку смоченную в растворе антисептика, чтобы предотвратить возможное заражение.

Ему долго не спалось. Он надеялся на то, что все худшее позади и дальше будет полегче.

Дурак.

Дальше было еще хуже.

…Красавчик очнулся от зыбкого полусна. Было еще светло. Радужные разводы на мыльном пузыре затеяли игру со светом.

Есть не хотелось. Сталкер достал из рюкзака маленькую частицу большого мира — мобильный телефон. Попробовал проделать то же, что и вчера, но экран остался черным. Он мог бы поклясться, что заряжен мобильник на сто процентов. Обычно после выхода с Зоны его неделю не приходилось заряжать — работал и работал, как зверь.

Для чего он носил его собой? На этот вопрос он предпочитал не отвечать. Все, что было в рюкзаке, и то, что на нем: и оружие, и костюм, все принадлежало Зоне. И лишь вот это — то, что грелось в руке, уставившись на него черным оком мертвого экрана — осколок большого мира. Только так можно было себе объяснить, что не затерялся ты на просторах чужого мира, давно живущего по своим законам, отличным от земных.

Удалось ли Нике расслышать все, что он хотел сказать? Оставалось надеяться на то, что она уяснила тот последний аргумент, призванный сыграть решающую роль в убеждении Глухаря. Деньги, долг, понятие о сталкерской чести — и так ясно, что ни на что подобное Глухарь не купится. Приплетет сюда "гремучую змею", за которой ходил аж за Росток. А по поводу предложенных денег вообще рассмеется — идальго, твою мать.

Однако последний довод засунет ему смех назад в глотку.

Пойдет Глухарь, никуда не денется.

Главное — оставалось главным. Хитрая Зона, расщедрившаяся на такой подарок как телефонный звонок, могла бы быть последовательной до конца.

А могла и не быть.

Если Ника расслышала все, что он сказал, Глухарю будет не отвертеться. Счет идет на дни и теперь все решает время.

НИКА

Сточная труба, врытая под насыпью внимала гулким шагам. Идти по ней можно было лишь согнувшись. Стыки, соединяющие звенья трубы, давно прогнили. Сверху, скапливаясь в язвах, оставленных коррозией, капала вода. Ржавая труба давно отслужила свой срок. Однако со своей ролью она справлялась. А роль ей выпала важная — соединять два мира, мир людей и Зону.

Всего каких-нибудь полгода назад, никто в этих местах о Зоне не слышал. Она была далеко — километров десять на север. Метр за метром, медленно разрасталась Зона, как раковая опухоль, пуская метастазы в глубокие тылы.

Прямо за насыпью начиналась контрольная полоса — последний оплот уступающего жесткому натиску мира. Ближайший КПП обосновался в двух километрах отсюда. Время от времени по мосту грохотали тяжелые БТР и бдительные военные охраняли то ли вверенную территорию от дальнейшего распространения Зоны, то ли Зону от несанкционированного проникновения сталкеров. Так или иначе мирный договор действовал. Воинское начальство втихаря пользовало артефакты. "Кошачий глаз", например, носимый возле сердца, идеально понижал кровяное давление. А когда тебе за полтинник, ничто на свете так не волнует, как собственное здоровье. Как только открывалось необычное свойство у очередного артефакта, его скупали под чистую. Так случилось и со стеклянным безразмерным браслетом, имевшим свойства поистине незаменимые в определенных ситуациях. Сколько бы ты не выпил горячительных напитков, оставался трезвым. Высшее руководство сплошь имело в своем арсенале замечательный артефакт. Однако после ряда проведенных на себе экспериментов, быстро уяснило тот факт, что незачем переводить просто так живительную влагу. В конце концов, не для этого производилась. В иной ситуации легендарное "ты меня уважаешь" становилось ценнее трезвой головы по утрам.

Насыпь переходила в контрольную полосу, которая ограничивалась столбами, с рядами закрученной спиралью колючей проволоки. Там начиналась чужая земля.

Зона глаза не мозолила и место свое знала. Живность, плодящаяся в резервации, сюда не совалась. До тех пор, пока Зоне не становилось тесно в прежних границах. О чем она всегда предупреждала серией направленных выбросов — всегда в таких случаях идущих волной в сторону кордона. "Иду на вы" — военные научились понимать сразу. И относились соответствующим образом. Поскольку сделать ничего не могли, предпочитали относиться к маневрам Зоны по принципу "приказы начальства не обсуждаются". Кордон послушно переносился на новое место, указанное Зоной.

Так происходило не всегда. Иногда, после очередного предложенного учеными оружия, проводились широкомасштабные учения. Результат был неизменен. Ученые занимались разработкой нового оружия, способного уничтожить Зону. А Зона…

Вряд ли вообще она замечала то, что творилось в ее владениях.