Зона. Урок выживания

— Привет, — сталкер опустился в траву так, словно силы разом оставили его. — Садись. Поговорим.

Онемевшая от изумления Ника не сразу сообразила чего хочет от нее воскресший сталкер. Она стояла, пытаясь разобраться чего больше в чувствах, охвативших ее — любопытства или страха. Так ничего и не поняла.

Сталкер сидел, не шевелясь, глядя прямо перед собой. Длинные худые пальцы лежали на коленях. Сбитые каблуки грязных ботинок зарылись в землю.

— Привет, — решилась девушка и подошла к сталкеру. Садиться, впрочем, не торопилась. — Ты кто?

— Человек. Сталкер. Я Семецкий.

— Как? — Ника села рядом. — Сам Семецкий? Вечный сталкер?

— Так получилось.

— Я все видел. Но как же такое возможно? Это же была изнанка, а ты, из того, что было…

— А, — он хотел махнуть рукой, но рука его не слушалась. — Изнанки, карусели, мельницы, всякие штучки, слепые пятна… Сколько их было.

— Семецкий, надо же, — Ника глупо улыбалась. — Я не знал, что ты есть на самом деле. Я думал, ты легенда, что ли.

Семецкий молчал. Ника тоже. Она не знала, о чем с ним можно говорить.

— Ты даже не ври себе, — едва слышно сказал он, — что пришла сюда за тем, чтобы приятеля выручить из беды. Не ври. Я вранья не люблю. Мне все врали. И всегда. И Зона обманула.

У Ники перехватило дыхание от того, что легендарный сталкер так запросто ее раскусил.

— А зачем же я сюда пошла? — сдавленным голосом спросила она. — Ты знаешь?

— Я знаю. И ты не ври. Ненавижу вранье.

— Тогда зачем, скажи?

Сталкер повернул шею и посмотрел на нее левым глазом. Потом отвернулся. На шее резко обозначилась жила.

— Сюда в Зону изгои ходят. Те, кто места в мире не нашел.

— И ты? — Ника почему-то обиделась. — Для тебя тоже места в мире не нашлось?

— Тоже. Я сюда в Зону за чудом шел. Не хватало в нашем мире чего-то особенного. Мне, знаешь, лет десять было. Один мой друг похвастался, что полтергейста видел. Когда в доме вещи перемещались и рубашка по комнате летала. Врал, наверное. Все врут. А я поверил. В Зону пошел, думал, доберусь до "исполнителя желаний", такого уж загадаю…

Он надолго замолчал и Ника не выдержала.

— И что, загадал?

— Загадал.

— Исполнилось желание?

— Исполнилось.

— А что загадал, сказать можешь?

— Могу. Вечную жизнь себе загадал.

Ника неопределенно хмыкнула.

— Не знаю. И что здесь плохого?

— Сама видишь, — он посмотрел в сторону изнанки. — Я же не знал, что к вечной жизни еще и смерть вечная прилагается. Видишь — живу. И умираю.

— Да уж, — ее передернуло от воспоминаний. — Врагу не пожелаешь.

— Точно.

Помолчали.

— Ты, наверное, Зону как никто другой знаешь, — негромко сказала она. — И что ты вообще о ней думаешь? Что она такое, эта Зона?

Девушка не надеялась на ответ. Но Семецкий ответил.

— Прививка.

— В каком смысле? — опешила она.

— В прямом. Тебе в детстве БЦЖ делали?

— Это от чего?

— От туберкулеза. Да делали, делали. Рукав задери. Шрам наверняка на левом плече остался. У меня, например, остался, — он задрал рукав костюма. На плече белела горошина стянутого узлом шрама.

— Ну и что? — она пожала плечами. — При чем здесь Зона?

— Это тоже прививка. От страшной и неизлечимой болезни. Для выработки иммунитета в дальнейшем. Как младенцу. А знаешь ли ты, что крайне редко, но такое бывает — делают ребенку прививку — у него никакой иммунитет не вырабатывается, а наоборот. Он заболевает. Туберкулезом.

— Что-то не верится.

— Так бывает. Так и наша земля. Еще неизвестно, как себя поведет. Или иммунитет на Зону выработает, или наоборот — заболеет. Страшно и неизлечимо. Вот я пока и вижу, растет Зона, растет.

— Интересная теория. Ну и кто по-твоему сделал эту прививку? Инопланетяне?

Семецкий опять повернулся и долго смотрел ей в глаза.

— В нашем полку прибыло, — невпопад сказал он и тяжело поднялся. — Пора мне.

— Подожди, — она попыталась задержать его, перегородив путь. — Что ты сказал, я не поняла?

Семецкий обошел ее и направился вверх по тропе.

Ника долго смотрела ему вслед. Он шел прямо к комариной плеши и до последнего девушка думала, что он свернет.

— Семецкий! Осторожно! — крикнула она за секунду до того, как он ступил в аномалию.

Но вечный сталкер не обратил внимания на ее крик. Раздался хлопок и его не стало.

Ника отвернулась. Она поправила мешок и пошла дальше. У нее не было желания наблюдать за последующим возрождением сталкера, так же, как и за его смертью.

Собака — огромная страшная, в холке практически доходившая Нике до пояса — некоторое время жалась к ее ногам, потом успокоилась и побежала рядом.

Когда впереди открылись развалины деревни, означающие конец пути, Ника остановилась. Силы оставили ее. За пятеро суток, в которых по насыщенности событиями поместилась бы не одна жизнь, девушка старалась не думать о Красавчике — как он, жив ли? И вот вскоре ей предстояло убедиться, не напрасно ли был проделан весь этот путь.