Зона заражения

Сначала он подумал, что ничего не произошло. Но это было только секунду, а потом рокочущий гул взрывов и стук камней заглушили даже выстрелы.

– Аллах всемогущий!

Амир Гульбеддин, забыв об осторожности, в ужасе смотрел на то, что произошло.

Сразу несколько взрывов, произошедших намного выше по склону, чем террасы, подорвали стабильность каменной осыпи, и теперь камни, большие и мелкие, тронулись и пошли вниз, засыпая его бойцов и оставаясь у каждой сложенной из камней стены, теряя свою силу. Скорее всего они даже не дойдут до дома, но каменные террасы засыплют полностью. Вместе со всеми, кто там будет в этот момент.

В считаные секунды они остались втроем.

– О Аллах…

Автоматная очередь от дома прошла совсем рядом, и он упал на землю. Дважды лязгнула винтовка.

– Есть, – доложил снайпер, – я достал его.

Амир в ужасе думал о произошедшем. Теперь они втроем против…

О Аллах…

Его заказчик приказал принести голову этого проклятого старого амира. И если он ее не принесет…

Еще раз лязгнула винтовка.

Так… минус два. Амир начал немного успокаиваться, в конце концов…

– Ты уверен, что снял второго?

– Да, – как всегда коротко ответил снайпер.

Получается их трое. Похоже, трое против одного.

Если под прикрытием снайпера они подойдут к дому… в конце концов у них четыре гранаты. Бросят гранаты, потом ворвутся. Два автомата – тоже неплохо. Может быть, этот старый шайтан ранен во время обстрела. Среди таких стен гранаты очень опасны.

Можно и попробовать.

– Заки, дай свои гранаты…

У снайпера было две гранаты. Они разделили их с Юсуфом, оказалось у каждого по три. Еще лучше.

– Слушайте меня, братья… – сказал амир. – Вы все видели, что произошло. Теперь убить этого шайтана означает отомстить за наших братьев, что делили с нами все горести и беды нашего пути. Это святое дело, отомстить.

Двое оставшихся в живых слушали.

– Я взял за это дело деньги. Если мы вернемся без головы этого шайтана, нам самим отрежут головы. Если мы возьмем голову этого шайтана – деньги наши. Я брал из расчета двадцати человек. Если мы убьем этого шайтана, я возьму десять долей из двадцати, потому что я ваш амир. Остальные доли вы разделите между собой, по пять на брата. Клянусь Аллахом, это лучше, чем скрываться и чем носить на воротнике обиду. Верно я говорю?

– Верно, – сказал Заки. А Юсуф ничего не сказал, потому что был молчаливым от природы и не говорил лишнего.

Камни тонкой струйкой стекали сверху, как вода из переполненной ванной.

– Заки, ты останешься здесь. Увидишь его, стреляй.

– Понял.

– Юсуф, мы идем. Аллах с нами…

Они поползли, предварительно переведя автоматы в автоматический режим огня. В любой момент каменные стенки вверху могли не выдержать – тогда скопившиеся там камни ринутся вниз.

Сердце стучало где-то в ушах.

Развязка произошла быстро. Сначала Юсуф остановился, и амир Гульбеддин остановился тоже, потому что привык доверять своему следопыту. А потом что-то ринулось на них из темноты, что-то огромное. Амир успел подхватить автомат и выпустить длинную очередь, прежде чем тварь, воняющая кровью и псиной, навалилась на него. Последнее, что он слышал в своей жизни, – выстрелы из снайперской винтовки…

Рабы не пострадали. Землянка оказалась лучшим укрытием от пулеметного и снайперского огня.

Рабы стояли у своей землянки и смотрели на своего хозяина.

Амир Ильяс посмотрел на лежащее у ног тело сына, младшего из сыновей. Потом посмотрел на рабов.

– Убирайтесь отсюда! – сказал он. – Вы свободны. Больше вы не рабы, убирайтесь.

Рабы не двинулись с места. Они больше напоминали животных, нежели людей. Грязные, согнутые тяжелой работой на террасах, косматые и бородатые, они давно потеряли человеческий облик и забыли, каково быть свободным человеком.

– Убирайтесь! – заорал амир Ильяс и выстрелил из «СВД» в воздух. Выстрел больно ударил по ушам, горным эхом отозвался по всему ущелью. Рабы в страхе бросились бежать к тропе.

Амир Ильяс проводил их взглядом, потом подошел к норе, в которой они жили. Нора была обнесена невысоким, ниже, чем по колено, каменным заборчиком, чтобы при дождях туда не попадала вода. На камнях были сколы от пуль, запах был просто ужасным. Запах дерьма, мочи, грязи, запах, который больше свойственен верблюжьему загону.

Амир постоял у рабской норы, смотря в ее черное жерло. О Аллах, за что ты караешь рабов своих так тяжко…

Он знал за что. Вчера он задал Всевышнему вопрос и получил на него ответ.

Повесив винтовку на плечо, амир вернулся к дому, там, в сарайчике, лежали инструменты для рабов. Он выбрал кирку получше и лопату. Поднявшись повыше от дома, у самого подножия выложенной рабами террасы, он выбрал место. Аккуратно прислонил винтовку к каменной стенке, обнажился по пояс. Замахнулся и, хекнув, вонзил острый клюв кирки в иссушенную, неподатливую землю…

К вечеру могила была готова.

Амир Ильяс собственноручно обмыл обоих своих сыновей, Абдаллаха и Наби, и завернул каждого из них в погребальный саван. На своих плечах оттащил каждого к могиле и уложил их в нее. И хоть они не были моджахедами, каждому из них положил в могилу оружие, с которым он погиб.