Зона заражения

Я вдруг вспомнил Батю… давно… он говорил нам, когда мы еще только решали создавать частную военную компанию. Мы, группа отставников-ветеранов, сидели на фуд-корте одного из торговых центров Москвы и решали, что нам дальше делать. Батя сказал… нам нужны деньги, но деньги далеко не все, деньги нужны, чтобы продолжать воевать. Потом он посмотрел на нас и спросил: за какую сумму вы согласитесь, чтобы вас убили? И никто из нас не нашелся, что ему ответить…

Так за что же теперь сражаюсь я? Какого хрена я оставил пусть неуютный, но относительно цивилизованный Лондон, с моими контрактами на проводку торговых караванов по морям-окиянам, с ресторанами, с портными, с пусть и наглыми, но все же не такими, как в Москве, мигрантами, с Настей – на все это. Ради чего я подставляю пятую точку, сжигаю нервные клетки, кручусь как белка в колесе, договариваюсь. Не проще ли – Лондон, и пусть относительно небольшой, но стабильный доход от проводок и офис-менеджеров, решивших выделить несколько дней отпуска на то, чтобы почувствовать себя настоящим Russian bear, русским медведем – спецназовцем?

Ведь я вписывался. Дом, женщина, контора, знакомства, постоянные заказчики. Наверное, еще несколько лет – и лондонское общество смирилось бы с не совсем правильным моим происхождением и приняло бы в свои ряды.

Почему мне не хочется назад?

– Вы помните… старый советский фильм про мушкетеров? Я дерусь, потому что я дерусь. Слова одного из героев.

– Ты лжешь самому себе.

…

– Ты сражаешься за правду. Так, как вы ее понимаете. Русские. Вот, кстати, почему среди тех, кто принял ислам и встал на джихад, было так много русских. Они сражались за правду.

– Какая же там правда?

– Какая бы ни была. Другой-то все равно нет. Я старый человек, бача, видел то, что ты уже не видел. Когда-то была и другая правда. И люди верили в нее. А потом ее не стало. Вот и началось… вся эта…

– Не стало? – спросил я. – Тогда почему люди не дрались за нее? Вахи за свою дерутся, сами видите как.

– Почему не дрались… это я должен спросить у тебя. Потому что ты – русский.

– Русский – и что?

– Это была правда русских. Мы не знали этой правды, она никогда не была нашей. Мы жили, как мы жили, и если бы не было русских, то и продолжали бы жить, как и тысячу лет назад. Чтили баев, ставили на трон эмиров и поклонялись им. Как богам…

Последние слова полковник произнес с открытой брезгливостью и ненавистью.

– Потом пришли русские, многие из нас пошли за их правдой, а кто-то откочевал много южнее. У нас никогда не было такой правды, потому что мы не такой народ, как русские. Мы не можем того, что могут они. И отказались от своей же правды – тоже русские. И ушли. А мы остались и снова стали жить, как раньше. Пока к нам не пришли. Уже с другой правдой. Но опять русские.

– Аким-апа, не равняйте меня с ними.

– Хочешь ты или нет, но они люди твоего народа. И, как всегда, стоят за правду, ту, которая есть, другой-то нет.

Полковник посмотрел на меня.

– Так за что стоишь ты?

…

– Я знаю, ты наводил обо мне справки. Меня не так-то просто найти, но ты нашел. И нашел не просто так. Ты хочешь, чтобы я снова вступил в бой. Вместо мирной торговли на Чиланзаре. Ты хочешь знать, остались ли у меня родственники на той стороне. Осведомители. Лично обязанные мне люди? Так?

– Примерно.

– Этот путь – путь смерти. Своего рода джихад, но с обратным знаком. Я хочу знать, за что ты идешь в бой? За денежные знаки? Или за что-то другое? Какую правду ты принес для моего многострадального народа? Русские всегда стояли за правду, и нам никогда не отмолить свои грехи перед ними. Русский ли ты?

…за какую сумму вы согласитесь, чтобы вас убили?

– Да, Аким-апа. Я – русский.