Зона затопления

В последний день съездил в аэропорт, посмотрел на стоящий на краю полосы Ту. Осенью его вытянули тягачами с концовки, и теперь где-то наверху решалось, что с ним делать. То, доходили слухи, порежут и вывезут, то – оставят здесь и разрешат использовать администрации по своему усмотрению, потом проносилось: нет, не оставят, а отремонтируют и поднимут в воздух. Авиакомпания и страховщики явно выбирали сейчас, что оптимальней…

Но Ту, это не главное. Хотелось просто побыть в своем холодном сейчас кабинетике, пройти по помещениям, пустым и мертвым до середины апреля. Недавно одна навигация окончилась, до следующей – четыре месяца. Благодаря истории с самолетом она наверняка будет не хуже предыдущей. Электричество, по крайней мере, не отключат. Правда, не факт – долг снова копится, оборудование не становится новее…

И, как во снах, Шулину стало представляться, что если он четко и ясно расскажет премьер-министру о проблемах, перечислит, что нужно, то дела начнут налаживаться. Хотя бы в райцентрах. Хотя бы вертолетные площадки как следует обустроить. Хотя бы вертолетов станут больше пускать, а то иногда до драк доходит – человеку срочно надо лететь, а места заняты, и следующий вертолет через два дня. И лезет внутрь…

Да, пусть только вертолеты летают, но цивилизованно, раз пять в неделю. В воскресенье обязательно. Детей в город свозить – в музей, в театр… Здание починить – почти всю зиму стоит холодным, напитывается влагой. Штукатурка отслаивается, краска сползает, кирпич крошится. Сиденья рассыпаются. А главное – проводка, кабеля гниют, изоляция трескается. За последние годы было несколько замыканий, постоянно где-нибудь то одно, то другое отсоединяется. Лазаешь тогда с тестером, ищешь место разрыва цепи… Вот-вот, и окончательно рухнет, распадется, превратится в труху и пыль. Во многих других местах уже превратилось.

6

Сначала планировал ехать на автобусе до станции Ираёль, а там поездом до Сыктывкара и – в Москву на самолете. Но не было никакого желания двенадцать часов париться в поезде, и выбрал другой маршрут: от Временного до Печоры по зимнику (три с лишним часа), от Печоры до Сыктывкара на Ан-24 (час с небольшим), а от Сыктывкара до Москвы на Боинге 737 (два часа).

Конечно, и раньше без пересадки было не обойтись. Но она была одна – или в Печоре, или в Ухте, или в Сыктывкаре (и туда, и туда, и туда из Временного летали самолеты). До столицы страны можно было добраться за четыре часа, а теперь – в лучшем случае, больше восьми.

И в Печоре, и в Сыктывкаре Шулина встречали люди из администрации главы республики, журналисты. Сопровождали от зеленого коридора до стойки регистрации; люди из администрации вроде как охраняли, журналисты задавали вопросы, чего он ждет от общения с Владимиром Владимировичем.

– Жду лучшего, – отвечал Шулин, пряча глаза от камер – какой-то шоу-звездой себя чувствовал.

Слава богу, журналисты донимали не очень, да и времени у них для этого особенно не было – Алексей Сергеевич старался скорее пройти досмотр и спрятаться в зале ожидания. Хотелось не то чтобы задремать, а отключиться от тех мыслей, что донимали все последнее время… Да какое последнее? – много лет уже. Просто это приглашение обострило их, сделало главными, почти единственными. Ни о чем другом уже не думалось.

Но отключиться не получалось. Ни в залах ожидания, ни тем более в самолетах. Наоборот, мысли вертелись всё быстрее и хаотичнее. И Шулина уже подмывало не обстоятельно рассказать премьеру о проблемах, а бросить ему: «За годы после Ельцина стало еще хуже!» И сам же себя осаживал: ну, не во всем ведь хуже – еда и деньги у людей худо-бедно есть, кое-какая уверенность, что завтра не случится крах, как было в девяностые… Да, не во всем. Но вот главное… Цели у людей никакой. Одна цель – охранять свою ограду, пополнять припасы в погребе и холодильнике, а то, что вокруг – никого не волнует. Или волнует, но не до такой степени, чтобы подниматься и воевать с подступающей все ближе глухой, черной стеной… Шулин любил тайгу, но не хотел, чтобы она главенствовала над всем остальным, всё остальное задавила. А она возвращалась – больная, уродливая на изжеванной гусеницами тракторов, ковшами экскаваторов, залитой бетоном, засыпанной гравием земле; тайга расползалась, съедала поля, дороги, брошенные деревушки. Когда тайга подступит совсем близко к их Временному, большинство людей побежит на еще сохранившиеся пятачки цивилизации, а некоторые останутся, приспособятся к тому существованию, какое вели первобытные люди.