Зона затопления

Ольга хорошо помнила, как в конце советского времени даже самый маленький начальник мог обещать: «Да, я разберусь, я постараюсь сделать». И разбирался, пытался и часто делал. Как депутаты помогали своим избирателям, даже заискивали перед ними. Застала она то время, когда журналистов одни боялись и устраняли непорядок, только бы не напечатали плохо в газете, другие бежали к журналистам, как к последним заступникам.

Теперь же начальство, депутаты были или совершенно недоступны, или, если соизволяли встретиться, то, не пряча скуки и чего-то, очень напоминающего презрение, выслушивали претензии, людскую боль, стойко переносили чужие слезы и мольбы и в итоге чаще всего отвечали: «Это не в моей власти». – «А в чье-ей?» Тут было множество вариантов ответа: представитель исполнительной власти отсылал к власти законодательной, представитель законодательной – к исполнительной, краевой чиновник кивал на федеральный уровень, федеральный – на краевой…

Однажды Ольга добралась аж до заместителя министра экономики и регионального развития края. Добралась не одна – одну бы ее вряд ли к нему подпустили, – вместе с московскими тележурналистами.

Замминистра долго и складно, увлекательно рассказывал о планах по развитию региона. И уже под конец беседы, а точнее, почти монолога, Ольге удалось задать тот, как ей казалось, самый важный вопрос, в котором содержалась суть проблемы большинства переселяемых из зоны затопления:

– Почему людям предоставляют только жилую площадь – восемнадцать метров на человека, хотя они теряют землю, постройки, вынуждены бросать технику?

И замминистра, глядя на Ольгу, как на глупую девочку, стал объяснять:

– Есть определенный лимит финансирования. Исходя из установленного лимита финансирования и определен норматив жилых квадратных метров. Все зависит от денег. Было бы денег больше, был бы и норматив, наверное, больше.

А дальше дал понять, что вопрос финансирования не в сфере правительства края.

– А в чьей сфере? – настаивала Ольга.

– Водохранилище является федеральной собственностью, – уже с интонацией утомления отозвался замминистра, – подготовка зоны затопления, в которую входит в том числе переселение населения, финансируется преимущественно из федерального бюджета.

– Но ведь именно вы курируете подготовку к затоплению.

– Курировать и финансировать, как вы можете понять, – не одно и то же. – И, не дав Ольге спросить, где же та организация, тот человек, какие определяют, сколько нужно выделить средств на устройство переселенцам достойной жизни на новом месте, замминистра вновь запел о перспективах: – Этот район, где реализуются столь масштабные проекты, ведь это будущее России. Объективно будущее России! Ведь это вторая Тюмень на самом деле. Строительство гидроэлектростанции – первый шаг. Там мощнейшие общемировые запасы бокситов, железной руды, каменного угля, магнезитов. Это то, за счет чего будут жить наши внуки…

– А за счет чего жить там переселенцам сегодня? – вырвалось у Ольги.

Скулы замминистра, молодого еще человека, повело в сторону, глаза полыхнули. Но он тут же взял себя в руки, улыбнулся:

– Поверьте, никому с голоду и холоду мы умереть не дадим.

По итогам этого разговора Ольга написала заметку, ее опубликовали, а через несколько дней столкнулась с коллегой из другой газеты, Ритой.

– Цела́? – вроде как в шутку, но не совсем изумилась та.

– Ты о чем?

– Прочитала о твоей встрече с этим замом. У меня с ним месяца два назад тоже диалог был, но совсем другой. Как жива осталась – не знаю.

Рита посмеялась невесело и рассказала такую историю: