Зона зла

Сказала и отошла. Лукин посмотрел ей вослед, достал зажигалку. Желтый огонек лизнул стружку. Пламя весело вспыхнуло и как живое побежало по лучинкам. Сев на мшистый камень, Лукин едва успевал подкладывать сушняк, который натаскали старательные Демин и Мишин. Хоть и невелик вначале костер, но огонь всегда бывает голоден и потому чрезвычайно прожорлив. Глотая слюну ожидания, Крюков нарезал из прутьев орешника шомпола и стал нанизывать на них куски сочного мяса. Вскоре в воздухе ощущался дурманящий запах шашлыка.

– Ребята, вы обо мне не забыли?

Голос Верочки прозвучал сиротски, и все бы в других условиях рассмеялись, но здесь себе такого позволить никто не мог.

– Нет, госпожа. – Крюков был предельно галантен. – Мужчины только после вас.

И эти слова вызвали дружный смех. Крюков сам совсем недавно рассказал им историю, как родился обычай вежливо пропускать женщину вперед и при этом медоточивым голосом повторять: «Только после вас, мадам. Только после вас».

Галантность родилась от предосторожности. В эпоху знаменитых Борджиа, интриганов и стяжателей, во дворцах итальянских вельмож убийца мог пырнуть неугодного хозяевам гостя стилетом в живот из-за любой портьеры, прикрывавшей дверной проем. Оберегая себя, мужчины стали проявлять небывалую предупредительность и предоставляли женщинам почетное право двигаться впереди…

Положив автомат на колени и свесив ноги в узкую промоину, Лукин сидел на земле и нес караул, охраняя сон товарищей.

Часы высвечивали полночь. Ветерок, дувший с вечера, давно утих. В лесу царила тишина, в которой даже шорох пробежавшей мыши казался громким и пугающим звуком. В темном небе мерцали южные звезды. Их за время службы на севере Лукин отвык видеть. Скользнув взглядом по серебристой перевязи Млечного Пути, которая тянулась по небосводу с юга на север, Лукин нашел путеводный кристалл Полярной звезды. Привычное для высоких широт место в зените она уступила яркой, голубоватой Веге. И та стала одной из трех точек небесного треугольника, остальные два угла которого заняли Денеб и Альтаир. В гуще молочных облаков Стрельца сиял Антарес, отмечая направление на центр Галактики.

Лукин любил наблюдать звезды. Он легко и быстро угадывал очертания созвездий. В Большой Медведице он видел не просто банальный ковш. Он мог назвать каждую звезду по ее имени – Дубхе, Мерак, Мегрец, Фекда, Алиот, Мицар, Алканд. Рядом с Мицаром Лукин находил слабо мерцавшую звездочку – Алькор. В Плеядах насчитывал десять ярких светил.

Глядя на небо, Лукин всегда ощущал пугающую даль бесконечности. Оттуда на него веяло холодом вечности, в масштабах которой и человечество, и Земля, и Солнечная система – всего лишь пылинки, гонимые ветром времен. И нет ничего постоянного, что бы не рождалось, не изменялось и не умирало.

Подошла Верочка. Зябко кутаясь в куртку, передернула плечами. Сказала негромко:

– Не спится. Можно я посижу рядом?

– Лучше бы ты поспала, – посоветовал Лукин. – Надо отдохнуть.

Вместо ответа она спросила:

– Как ты думаешь, мы нормальные?

Верочка придвинулась к Лукину и прижалась к нему плечом.

– С какой точки зрения посмотреть.

– Леша, мне кажется – это страшно. Мы уже убили столько людей. И еще ничего не окончено. Вот ты сказал: с какой точки зрения посмотреть. А ведь правда всегда одна…

– Верочка, милая! Кто тебе сказал эту глупость? У каждого из нас своя правда. Сколько людей, столько этих правд. Одни находят ее в Христе, другие – в Будде, третьи – в Аллахе. Отцы, дети, мужья, жены, монархисты, фашисты, демократы, социалисты, коммунисты… Все утверждают свое.

– Но есть же умные люди? Неужели они не видят истины?

– От умных людей исходит куда больше зла, чем от глупых. Чем умней человек, тем он больше уверен в абсолютности собственной правды и всячески старается навязать ее другим.

– Разве образование, культура, цивилизация ничего не дали человечеству? Люди, помоему, должны когда-то поумнеть…

– Теоретически. На деле, умнея, каждый обретает свою новую правду. К сожалению, всеобщего вселенского разума нет. Множество частных правд не складываются в одну, которую готовы принять все. Даже если вместе собираются самые умные люди, они становятся толпой, которая никогда умней не становится. Наоборот, толпа всегда превращается в место конфликтов. Толпа деструктивна. Она способна только разрушать. Я однажды видел давку на стадионе, когда там возник пожар. Если бы толпа могла мыслить, ничего страшного не случилось бы. А вышло так, что каждый старался спасти свою правду, свою шкуру. В итоге давка, жертвы… И не от огня, а от глупости, от страха…

– И все же люди, собираясь вместе, строят, создают блага, которые всем нужны…

– Забыла сказать – они еще воюют. И все перечисленное делается из-под палки. Под гнетом порядка и дисциплины. А это уже не толпа. Это строй или рабочий коллектив. В них о собственной правде особо не заявишь – быстренько пасть заткнут.