Зонтик для террориста

— Выпьем, когда вернемся. Тебе же пока не надо сбавлять вес, да?

— Да, — ответил я.

Следующий поединок на звание чемпиона проводился через месяц.

— Куда мы поедем? — спросил я.

— К подножию Фудзи. Хочу посмотреть лесной океан.[37]

Я засмеялся:

— Какой-то ты старомодный. Решил полюбоваться на прощание японским пейзажем и выбрал гору Фудзи? До чего банально ты стал мыслить.

Кувано ответил, смеясь:

— Ну да. У человека судьба такая: спускаться по лестнице, ведущей к банальности.

На следующий день Кувано пришел в пять утра. Я проснулся за час до этого, как обычно. Закончил небольшую ежедневную пробежку и пил растворимый кофе. Кувано стоял в дверях с огромной старой сумкой на плече.

— А это что? — спросил я его.

— Хлам, — ответил он.

— Хлам?

— Ага. Хлам, который я собрал. Вот хочу съездить выкинуть. И тогда никаких неоконченных здесь дел у меня не останется.

Немного подумав, я ответил:

— Поехать выбрасывать хлам аж до горы Фудзи? Может, выпьешь кофе?

Он кивнул, сел по-турецки на татами и стал молча пить кофе, который я налил ему.

— А где ты будешь учиться во Франции?

— В Новой Сорбонне, Париж-три.

— Что хочешь изучать?

— Пока не решил. Но до начала семестра планирую поучиться разговорному французскому, поэтому и собрался выехать пораньше.

— Несомненно, тебе больше подходит быть студентом или ученым, чем старшим менеджером по продажам верхней одежды.

Кувано засмеялся, пожав плечами.

— А тебе что больше подходит?

— В данный момент — бокс. Мне нравится.

— Тебе нравится, потому что ты сильный. Но теперь я не смогу за тебя болеть.

Я имел в виду не совсем это. Когда удар попадал в цель, я видел, как разлетаются, ярко сверкая, капли пота противника. Такое интенсивно наполненное время я ощущал только на ринге. Я улыбнулся, ничего не объясняя.

— Приезжай на матч на звание чемпиона мира.

— Я верю, что так оно и будет. Ты, Кикути, сделаешь это, неизбежно, — с серьезным видом сказал он.

— На самом деле «неизбежно сделаю»? Звучит как преступление. — Я встал. — Ну что, поехали?

Он кивнул и тоже поднялся.

На часах — полшестого. Мы прошлись до машины, запаркованной неподалеку. Кувано нес свою сумку очень осторожно. Я открыл заднюю дверь, он положил сумку на пол, проверил, хорошо ли она лежит.

— Как мы поедем? — спросил он, садясь на пассажирское сиденье впереди.

— Доверься мне. Сам-то ты все равно дороги не знаешь.

Утром двигатель заводился плохо. Аккумулятор тоже следовало бы поменять. «Сколько еще осталось моей старушке?» — подумал я. Без сомнения, счет шел на месяцы. Но двигатель наконец заурчал. Машина медленно пришла в движение, мы выехали на улицу Яманотэ. Мы собирались доехать до Сибуи и выбраться на скоростное шоссе Томэй. Машин было мало. Воскресенье, да еще раннее утро. Сильно я не разгонялся, машина шла хорошо. Кувано всю дорогу молчал. Впервые он заговорил, когда мы проехали шоссе Косю.

— Наверное, делать тебе замечания — наглость с моей стороны. Сам-то я за рулем ни разу не сидел, — сказал он осторожно. — Но ты водишь как-то не так, как все.

— А-а, — ответил я. — Это точно, вожу я не как обычно. У меня тормоза сломаны.

— Тормоза сломаны?

Нам помешал красный свет. Я потянул ручник на себя.

— Но ты же останавливаешься.

— Парковочный тормоз. А обычные тормоза у меня сломаны.

Кувано задумался, будто пытался понять то, что я сказал.

— Значит, есть две системы тормозов: при парковке и при движении, и у тебя сломаны те, которыми пользуются во время движения.

— Абсолютно точно.

— Поехали обратно.

— Почему?

— Опасно же.

— Не волнуйся. Я уже полгода так езжу.

— Возвращаемся. Без разговоров.

Он уперся, чего обычно с ним не бывало. Я хотел возразить, но огромный грузовик, ехавший по соседней полосе, разогнался и подрезал нас по касательной. Я дернул ручник изо всех сил. И в этот миг перестал чувствовать какое-либо сопротивление. Я посмотрел на свою левую руку. В ней был ручник. С вырванной пружиной. Кувано позеленел.

— Ты был прав, — сказал я. — Я вырвал ручник. Теперь сломаны обе тормозные системы. Иначе говоря, машину не остановить. По крайней мере, обычным, неэкстремальным способом.

Кувано посмотрел на меня. Он уже пришел в себя и выглядел невозмутимо. Присутствие духа моментально вернулось к нему.

— Знаешь, что в сумке?

— Всякий хлам, да?

— Вообще-то там бомба, — спокойно сказал он.

Я взглянул на него:

— Отличный хлам.

— Как будто ты знал.

— Ну, я думал, что-то не так. Глядя на тебя, невозможно было не догадаться. Сам смастерил?

— Что будешь делать? — ответил он вопросом на вопрос.

Голос его по-прежнему был спокоен. В минуты опасности он, напротив, не терял присутствия духа. Особенность характера. Он неоднократно проявлял ее в студенческой борьбе.

Я убрал ногу с педали газа. Постепенно стал снижать одну за другой передачи четырехступенчатой коробки. Показался мост через железнодорожную линию Одакю.

— Есть только один способ остановиться — врезаться во что-нибудь, — сказал я. — Бомба взорвется от столкновения?

— Думаю, нет. Но гарантировать не могу.

— Понятно.

Я повернул направо вдоль канала. Красный свет, остановиться невозможно. Ехавший прямо автомобиль погудел и объехал нас.