Зонтик для террориста

— Ты сказала, она нашла меня около двух лет назад. Довольно большой срок.

— Я же тебе говорила. Женская гордость. А может, были и другие причины.

— Ты упоминала, что она рассказывала тебе о своем прошлом и о нас. А обо мне нынешнем?

Она покачала головой:

— Нет. Только истории из прошлого. Даже если она собиралась предпринять какие-то действия, меня она в них не посвящала.

— А когда вы общались в последний раз?

— Ты вопросы задаешь не хуже следователя. Ну да ладно. Она звонила мне в четверг, три дня назад. Не по делу, а поболтать. Мы ведь были как подруги. Она достаточно часто звонила мне. И я ей. В тот раз мы обсуждали перспективы коалиционного правительства. Тебе интересно ее мнение?

— Нет, — ответил я. — А больше ни о чем не говорили?

— О тебе.

— В каком плане?

— Я подрабатываю моделью. Знаешь компанию «Санрайз про»?

— Не знаю.

— Крупная компания в модельном бизнесе. Мой менеджер решил заняться шоу-бизнесом. И выбор пал на меня. Идея такая: раскрутить вокалистку с группой. Я решительно отказалась. Рассказала маме. Если у меня нет способностей, зачем себя насиловать? Мы заговорили о музыкальном слухе, и тут мама сказала, что знала одного человека, у которого дела со слухом обстояли крайне плохо. То есть тебя. «Никогда никого не встречала, у кого слух был бы хуже, чем у мужчины, с которым я когда-то жила».

Я вздохнул.

— Что еще?

— Больше ничего. Разговор о тебе часто заходил именно так, был бы повод. Другими словами, она постоянно думала и помнила о тебе. Понятно?

Я продолжал расспрашивать Токо, какие еще касающиеся меня темы они обсуждали с матерью. И хотя разговор шел обо мне, его детали терялись в лабиринтах моей памяти. Оказывается, Юко помнила даже название сакэ, которое я притащил на ночной сеанс в кино. Выяснить удалось немного. Одно понятно — она лишь описывала подробности нашей жизни. Что она при этом думала, общая картина ее мыслей оставалась за кадром. Токо и сама это признавала.

Я изменил содержание вопросов:

— Твоя мама где-нибудь работала?

— В агентстве переводов. Офис находится неподалеку от Аоямы, где она жила. Мама свободно говорила на нескольких языках. Работала синхронистом на международных конференциях и симпозиумах, переводила ответственные коммерческие переговоры. Агентство открылось недавно, но развивалось быстро.

— А твой отец работал в МИДе.

— Мать сосватали отцу. Сразу после того, как она рассталась с тобой. Частый случай — выдать дочку политика за аппаратного работника. Ты понял, почему такая женщина, как мать, смогла согласиться на подобное?

Я покачал головой.

— Мне кажется, я догадалась.

— О чем?

— Она согласилась из-за тебя.

— Из-за меня?

— По-моему, я поняла и то, почему она ушла от тебя. Там, где ты, нет места другому человеку. Ты заперся в самой тесной каморке мира. От которой все держатся подальше. Осознав это, мама разочаровалась.

Только я хотел прокричать: «Подожди со своими выводами», как раздался телефонный звонок. Не выпуская стакана из рук, она взяла трубку радиотелефона. Односложно сказала:

— Да, — и стала слушать молча. Нахмурила брови. — Хорошо, я вернусь часов в двенадцать. Узнай, устроит ли его это время.

Она подождала ответа некоторое время. Похоже, на другом конце линии опять заговорили. Наконец она сказала:

— Хорошо, — и положила трубку. Глубоко вздохнула. — Звонил дед. Говорит, следователь хочет поговорить со мной во что бы то ни стало. Следователь из первого отдела Управления полиции. Пристал как банный лист. Придется вернуться к деду в двенадцать.

— Понял. — Я поднялся. — Тогда я пойду.

Она испуганно посмотрела на меня.

— Что так рано? Еще только начало одиннадцатого. До дедова дома — десять минут на машине, не больше.

— Наверное, они вспомнили о моих отношениях с Юко Эндо. И узнали о том, что ты здесь.

— Я сказала тебе: в полиции нет информации об этой квартире. Невозможно даже представить, чтобы дед дал им адрес. Он тоже полицию недолюбливает. Хотя и занимает высокий пост.

— Я вообще-то газеты читаю, так что могу понять, что к чему. По крайней мере, определить характер твоего деда по его высказываниям. Но и в полиции не идиоты сидят. Они, скорее всего, узнали, что ты живешь одна. И теперь тихо продолжают расследование. Например, выясняют твой адрес.

— Я член семьи пострадавшей.

— Ты, кажется, не выразила горячего желания помочь следствию. Наверное, они не предполагают, что ты общаешься со мной, но не успокоятся, пока не перероют все твои связи. Такие у них правила. Особенно в отношении тех, кто не очень-то приветлив.

Возникла пауза, и Токо тут же сказала:

— Не слишком ли ты высоко оцениваешь полицию?

— Не знаю. Разумнее готовиться к худшему.

— Куда ты пойдешь? Ведь в свой бар тебе уже не вернуться.

— Обо мне не стоит беспокоиться. И на встрече со следователем можешь сказать, что видела меня. Что ты будешь говорить, сама решишь, наверное, нужно приврать, будто я вел себя угрожающе.

— Зачем?

— Меня разыскивает полиция. Любой человек, вступающий со мной в контакт, попадет в неприятную ситуацию. Ты должна стоять на стороне полиции, а не на моей стороне.