Зонтик царевны Несмеяны

Вера заговорила, но, должно быть, ей стало скучно. Вскоре она сказала, что ей пора уходить, поблагодарила за гостеприимство и попрощалась. Я проводила её и вернулась на кухню.

Арсений сидел за столом и смотрел в окно.

Всё это время я готовилась к тому, что Арсений останется у меня. Представляла, как обниму его и попрошу прощения. Налью ему чая. Я глядела на его профиль. Сегодня он казался мне родным и желанным. Я вспомнила, как меня грызла совесть, когда мы в первый раз проснулись вместе, как жгли стыд и раскаянье, – но всё это исчезло, стоило ему только проснуться. Он раскрыл сонные глаза, увидел меня и улыбнулся такой счастливой и безмятежной улыбкой, что я, помню, тогда подумала: если человек после этого так улыбается, то это не может быть неправильным… Потом, конечно, были рецидивы. Пару раз я взбрыкивала: наши отношения казались мне гротеском и фарсом, а я себе – какой-то трагикомической, а иной раз и пошлой фигурой; много раз я спрашивала себя, к чему всё это… Но в итоге решила, что когда-нибудь Арсений встретит ту, с которой захочет прожить жизнь, да и мне наконец повезёт в любви…

Арсений резко развернулся – на его лице была написана странная, какая-то отчаянная решимость.

– Я ухожу, – сказал он, поднявшись.

Я опешила.

– Сень… мы долго не увидимся.

– Ты не поняла. Я насовсем. Я тебя бросаю. Так всем будет лучше. – Он поцеловал меня в щёку и быстро прошёл в прихожую. – Пока!

Я стояла у окна и смотрела, как он вышел из подъезда, прошёл двор и скрылся за углом. Он не поднял глаза на моё окно и ни разу не оглянулся.

Примерно через неделю после отъезда Арсения мне позвонила мать.

– Как дела? – спросила она, и я насторожилась.

– Хорошо.

Она вздохнула.

– Хочу пригласить тебя провести с нами отпуск. Мы едем в Испанию.

– Не хочу.

Я ждала, когда она раскроет карты. Я знала, ждать придётся недолго. Так оно и случилось.

– Мне звонила Елена Сергеевна Егорова, – торжественно сообщила мать. Замолчала, ожидая моей реакции.

Я молчала. Умная, тактичная Елена звонила моей матери?..

– Твой научный руководитель, – не выдержала мать. – Ты помнишь, что училась в аспирантуре?

Я молча думала и решила, что Елена звонила матери затем, чтобы убедить её повлиять на меня: осенью начинался последний год, когда я ещё вправе восстановиться в аспирантуре.

Так оно и оказалось.

– Ну, что ты молчишь! – повысила мать голос. – В сентябре ты ещё можешь восстановиться в аспирантуре!

Конечно, Елена не знала, какие у меня отношения с матерью, думала я. Не добившись ничего от меня, она решила поговорить с родительницей. Мне она почему-то звонить не стала. Неужели я так сильно напугала её?

Я ждала, что мать начнёт ругать меня, но она сказала:

– Я записала тебя к психоаналитику. Первоклассному специалисту. В следующую среду. Не вздумай отказываться, к нему очередь на полгода вперёд. Только благодаря связям Вадима он тебя берёт. Приедешь?

– Нет.

– Почему?

– Я работаю.

– Ради этого можно взять выходные за свой счёт или оплачиваемый отпуск.

– Нет.

– Да почему же?!

– Незачем.

– Незачем, – передразнила мать. – Есть зачем! Затем, что тебя бросил муж и ты в депрессии.

– Денис не бросал меня, – ровно сказала я. – Я сама его выставила.

– Знаем мы. – Голос матери звучал устало и снисходительно. – Почему ты не родила ему ребёнка? Упёрлась: аспирантура, видите ли! Прошляпила мужика, теперь локти грызёшь… И аспирантуру-то бросила! Господи, за что мне такое наказание!

– Всё, мам, пока. И не звони мне, пожалуйста. Хотя бы какое-то время.

– Как ты с матерью разговариваешь!.. – Долетело до меня, а потом телефон зазвонил снова.

Пришлось выдернуть вилку из розетки.

Глава 7

Я не видела Арсения до середины июня. За это время я несколько раз набирала его номер, но каждый раз слышала, что аппарат абонента выключен. Должно быть, в дороге Арсений пользовался другой сим-картой. После звонка матери я решила, что мне срочно надо развлечься, и позвонила Голубевой с намерением предложить сходить в какое-нибудь заведение. В редакции ответили, что Ника в отпуске и появится через месяц, её телефон не отвечал.

Денис больше не звонил.

В моей жизни наступило затишье. Я работала, записалась в спортзал и на занятия йогой. Вспомнила, что не прибиралась на Пасху, и затеяла генеральную уборку, которая растянулась на вечер пятницы и все выходные. Приятно было наводить порядок, мыть, чистить, особенно же приятно было выбрасывать. Разбирая шкаф, в очередной раз достала папку с диссертацией. Мать была права: с аспирантурой надо было что-то решать, но даже мысль, что об этом надо серьёзно подумать, вызывала у меня раздражение: слишком тесно переплелась диссертация в моём сознании с Денисом. Я открыла наугад, в глаза прыгнули карандашные заметки на полях, – и тут же захлопнула папку и почти с отвращением засунула на прежнее место.