Зонтик царевны Несмеяны

На следующее утро я зашла в почту и обнаружила письмо от Ники. Она писала, что вернулась из командировки и взяла две недели отпуска за свой счёт. Муж (Ника так и писала – муж) вел себя неадекватно, изводил её подозрениями и угрозами. Но теперь всё хорошо, сообщала Ника, она убедила его поехать на консультацию по поводу пластики, после этого ему назначат операции, так что он уехал по её расчётам недели на две-три. «Легко сойти с ума, думая про всё это», писала она и приглашала поехать в Лисицыно. «Это двести километров отсюда», уточнялось в письме. «Там часто проходят разные мероприятия, много достопримечательностей в плане народно-природных культовых мест, конезавод, можно будет покататься на лошадях… Ты, наверно, читала – все газеты писали, что в Лисицыно будет проходить всероссийский фестиваль русской песни и танца. Мероприятие будет освещено в СМИ, соберется множество людей, разных коллективов отовсюду, должно быть масштабно и впечатляюще…»

Я задумалась. Ника никогда раньше не писала мне на электронную почту, хватало телефона. С тех пор как Ника (по версии Николая) влюбилась, она стала делать много странных вещей.

Я не могла себе представить, как ей удалось уговорить Николая уехать после того скандала, который он закатил в кафе. В то, что её супруг мог угрожать, мне тоже почему-то не верилось.

Я разбудила брата и пересказала ему содержание письма, умолчав о Николае. Леону понравилась идея – кататься на лошадях и петь под гитару. Только, сказал он, я договорился встретиться с Денисом.

– Когда ты успел?

– Вчера, пока ты разговаривала с Арсением.

– Врешь!

– Конечно, вру. Я договорился с ним ещё вчера утром. От того, что вы расстались, он не перестал быть мне другом. Что ты так на меня смотришь? Да, я общаюсь с Денисом, это что, новость для тебя?

– Предатель!

Я ушла в ванную, а там вдруг расплакалась.

– Ты же понимаешь, он мне почти как брат, – сердито сказал Леон за дверью. – Как я, по-твоему, должен себя вести? Гектор защищал трусливого Париса, хотя именно из-за его безответственности и легкомыслия… Маш, ну ты же взрослая женщина, ну, Маш! Погибла Троя!

– Предатель, – громко и гнусаво от слёз повторила я.

Когда я пудрила нос, позвонил Арсений. Он приглашал нас с Леоном выпить кофе с коньяком в театральном буфете. Идти не хотелось, но я знала, что, после того как Леон уйдёт, я места себе не найду. Поэтому ответила, что приду, и наскоро отправила Нике эсэмэс: «Поеду с братом, вечером позвоню».

Мы вместе вышли из дома. Леон чмокнул меня в щёку и помахал рукой. Он прыгнул в троллейбус и поехал к Денису. Я видела, как он поднёс к уху телефон. Что, интересно, Леон расскажет Денису обо мне? Что расскажет ему Денис? Настроение у меня было хуже некуда.

Я зашла в театр с центрального входа. Дверь во внутренние помещения оказалась заперта. Я вышла на улицу и зашла со служебного, пройдя в калиточку с надписью: «Посторонним вход воспрещён!» Всё оказалось открыто. Никем не остановленная, я вышла в коридор и направилась в гримёрную, которую, по воле отца, Арсений делил с ещё одним молодым актёром. Гримёрка оказалась заперта, и я пошла прямо в буфет.

Посреди пустого зала сидели Арсений и Лида. Вокруг них стояли белые столики с задвинутыми под них белыми стульями с высокими спинками, на заднем плане высились барные полки и пустая стойка. Арсений и Лида мучились похмельем. На столе перед ними стояли наполовину пустая бутылка коньяка, пластиковые стаканчики, составленные для устойчивости один в другой, лежала поломанная на кусочки шоколадка и открытая, почти полная коробка конфет. На соседнем столике сгрудились чашки с кофейными потёками по белым бокам на белых же блюдцах с размазанными кофейными пятнами, лежали расчёска, косметичка, по всему столу была разбросана косметика.

– Привет, – сказал Арсений и протянул мне правую руку. На безымянном пальце блестел перстень с большим прозрачным камнем.

– Ого, – удивилась я. – Заводы, дворцы, пароходы на одном пальчике?

– Это в знак помолвки, – пояснила Лида. – А камень искусственный. У меня такое же колечко, только поменьше.

– Мы вчера здорово накачались, – буркнул Арсений.

– Я вижу.

– Арсений уснул прямо на кухне, – сообщила Лида. Со вчерашнего дня она заметно повыцвела. Даже глаза как будто опустели.

– Как же вы добирались?

– Слушай, ты с этим твоим братом едешь в Лисицыно? – перебил Арсений. – Мы тоже едем. Я и Лидка.

– Откуда ты знаешь?

– Голубева пригласила. Она сказала, что целый год ждала этого фестиваля. И не слишком дорого. Я хотел отказаться, но Лидка запросила.

– Отлично.