Зоны нейтрализации

В кабине установилась идеальная тишина.

– Дай Снагга, – сказал я.

Он отозвался немедленно. Говорил коротко, нормальным голосом, но я почувствовал в нем облегчение. Мы передали ему полные данные, записанные бортовыми автоматами, сделали краткий рапорт о фактах и перешли на прием.

– То-то еще будет, – буркнул я. – На сегодня все. Жрать и спать.

Рива повернулся вместе с креслом и недоуменно посмотрел на меня.

– Ты ни о чем не забыл? – поинтересовался он.

Я не забыл. И, наверно, это и в самом деле лучше будет сделать сейчас.

Рива поднялся и не торопясь направился в сторону колодца, ведущего к шлюзу. Я пошел за ним. Он уже начал спускаться, когда неожиданно задержался, словно припомнил о чем-то, и, подняв голову, нацелил на меня забрало своего шлема.

– Ты был прав, – негромко сказал он.

Я не понял. Стоял возле крышки люка и ждал, пока он растолкует, о чем речь идет.

– С этим сеансом. Он и в самом деле был для нас предназначен...

Разумеется, я был прав. Но ничего ему не сказал. И не спросил даже, какую из проекций он имел в виду, первую или вторую. Вероятнее всего, обе.

Получасом спустя все было кончено. Автомат вырыт небольшой, вытянутый ров. Мы опустили в него тело Коллинса и насыпали над ним невысокий холмик, точно такой же, что встречаются на старых кладбищах. Постояли с минуту, потом резко повернулись и вернулись в кабину.

Я занялся ужином. Рива что-то мудрил, манипулируя с программирующими контактами аппаратуры.

– Готово, – произнес он наконец. Надавил клавишу, и на экране показался список экипажей всех трех экспедиций, прибывших сюда до нас. Он был разделен на две части. Слева одна под другой виднелись фамилии. Четвертая ил пятая сообщала: Коллинс. И была перечеркнута красной линией. В правой полосе, до этого совершено чистой, появилась та же самая фамилия, на самом первом месте. Над ней виднелся только заголовок: «найденные».

8. ЗОНА НЕЙТРАЛИЗАЦИИ

Я лежал, удобно вытянувшись в мягком, пенистом коконе кресла, без шлема, в расстегнутом скафандре, с отключенным динамиком личной аппаратуры. Но мысли невольно возвращались к событиям последнего дня. Не то, чтобы я специально предавался воспоминаниям, выдумывал более логичную схему или пытался анализировать. Мы лизнули едва краешек их земли, и то главным образом потому лишь, что они сами показали нам кусочек своей планеты.

Однако же, показали нам не только свою планету...

И тут я вдруг понял, что с самого начала, с первого мгновения, когда перед нашими глазами открылась панорама города прошлого века, города, в котором, вполне могло быть, воспитывались мои прадеды, единственное, что по настоящему не давало мне покоя, так это чувство несправедливости. С поразительной остротой нам был продемонстрирован контраст между их миром и нашим. Но каким миром? Разве изображение города, дышащего гармонией композиций, полного тишины и покоя, города, вырастающего над буйным парковым газоном, но однако же не уничтожающего его травы, они взяли из своих альбомов прошлого века?

Наверняка, нет. К тому же, у них и сейчас могли быть менее процветающие города. Он один, по сути дела, ни о чем не свидетельствовал.

Увы, трудно было сказать то же самое о другом изображении, другом городе. Общество, способное что-то такое создать, а точнее – с чем-то таким справиться, пусть даже речь идет о наиболее сильном отклонении от правил, выдавало себе свидетельство, которому не позавидуешь. О том, что существовать такому обществу недолго. В этом-то все и дело.

Но если я был прав, и это второе изображение было ими получено из проекции мозговых полей людей, оказавшихся под влиянием зон нейтрализации, то они не могли знать об этом...

Минуточку, в самом ли деле не могли? Разве у нас была возможность проверить, как на них самих воздействуют эти черные шарики? Если они реагируют на них так же, как и мы, значит – они выслали их сознательно, чтобы нас уничтожить, или, по крайней мере, обезвредить. Нет для этого лучшего способа, чем нарушить связь. Если же все должно было обстоять иначе? В таком случае, что-то совершенно другое это и значило? Что? Как бы так ни было, ничего общего с дружеским обменом приветствиями не получилось.

Другое дело, если их система связи опирается на совершенно другие принципы, чем земная. Об этом свидетельствовал бы и тот факт, что наши приемники не могли передать компьютерам никаких сведений, из которых те сумели бы что-либо высосать.

Что было несомненным, так это то, как много еще предстоит сделать.

Я еще раз проверил показания датчиков автоматов наводки и закрыл глаза.

Меня разбудил голос Снагга. Который сообщил, что мы проспали шесть часов, и пожелал приятного аппетита. Во всем остальном он держался нормально. Доложил, что «Гелиос» дает пеленг без каких-либо перерывов или нарушений. База подтвердила прием очередного кода. Кажется, там были несколько удивлены, что мы еще до сих пор живы. Но не теряли надежды. На этот раз, однако же, от добрых советов воздержались.