Зоология и моя жизнь в ней

В первую большую экспедицию из трех, организованных Н. Н. Воронцовым в 1965, 1967 и 1968 гг., наша лаборатория отправилась ранней весной, что вполне устраивало меня как орнитолога. В 1966 г. я ездил на Дальний Восток добирать материал для книги «Птицы Южного Приморья», о чем рассказано в главе 1. На следующий год отъезд в поле был запланирован только на середину мая, так что весну мне предстояло провести в Академгородке. Потеря для работы этого времени года, когда происходят самые интересные события в жизни птиц, меня совершенно не устраивала. Поэтому я решил поискать какой-нибудь перспективный объект для исследований в окрестностях самого научного центра.

В первую же экскурсию выяснилось, что всего лишь в каких-то двух километрах от моего дома вполне обычны два вида овсянок – обыкновенная и белошапочная, причем мозаика территорий пар того и другого вида такова, что они зачастую имеют общие границы. Иногда можно было видеть, как два самца разных видов распевают, сидя в кроне одного и того же дерева. Лучшего полигона для всестороннего изучения взаимоотношений двух близких видов трудно было пожелать.

Я присмотрел экспериментальный участок площадью около 2.5 км², который охватывал несколько островков березового леса. В лесостепной зоне Западной Сибири их называют колками. Овсянки гнездились по опушкам таких рощ, не заходя вглубь леса. Это создавало существенные удобства для поиска гнезд, которые эти птицы устраивают на земле, под куртинами прошлогодней сухой травы. Во второй половине апреля, когда самки строили гнезда и откладывали яйца, я насчитал на этом участке 22 поющих самца белошапочной овсянки и восемь – овсянки обыкновенной. В первый же год мне удалось полностью проследить ход событий в жизни одиннадцати пар: семи белошапочных овсянок, двух обыкновенных и двух смешанных, каждая из которых состояла из самца одного вида и самки другого. Кроме того, здесь же обосновался самец необычной окраски. Сначала я посчитал, что это какой-то отклоняющийся от нормы самец овсянки белошапочной, но много позже, по ходу исследований, выяснилось, что птица была одним из вариантов гибридных особей. Этот самец так и остался холостяком.

На следующий год я встретил на той же площадке выводок, отцом которого был типичный самец обыкновенной овсянки, а самка, хотя и была похожа на белошапочную, при внимательном осмотре оказалась гибридом. Эта парочка воспитала трех крепких отпрысков. Из всех пяти яиц другой смешанной пары, в которой самец был белошапочной овсянкой, а самка – обыкновенной, вылупились также вполне жизнеспособные птенцы. Так стало очевидным, что гибридизация у овсянок, хотя и носит в этой местности ограниченный характер, не является, тем не менее, событием исключительно редким, поскольку процессы размножения в смешанных парах протекали без каких-либо очевидных нарушений.

Увиденное было совершенно неожиданным и заставило меня усомниться в непременной справедливости бытующих представлений о том, как работают видовые опознавательные признаки. Дело в том, что самцы видов, о которых идет речь, резко различаются по внешнему виду. Общими их признаками можно считать только размеры и пропорции тела, тогда как характер окраски у тех и других принципиально различен. В оперении самцов обыкновенной овсянки преобладает желтый цвет, а у белошапочной они окрашены в сочетания белого и каштанового. Самки более похожи, поскольку цвета, характерные для самцов, у них много тусклее.

В то же время песни самцов обоих видов казались на слух очень похожими. Впрочем, и у обыкновенной, и у белошапочной овсянок они существенно варьировали, различаясь в деталях у разных самцов и даже в индивидуальных репертуарах многих из них. Поэтому для дальнейшего анализа следовало записывать как можно больше таких сигналов, но здесь я столкнулся с проблемами почти неразрешимыми. С трудом удалось достать видавший виды портативный магнитофон «Репортер», но работа с ним приносила одни разочарования. Записываешь голос поющего самца, а при прослушивании записи выясняется, что на пленке идет едва слышная местная радиопередача. Все же кое-что удавалось зафиксировать, но анализировать полученный материал можно было лишь на осциллографе, который дает картинку, лишенную многих важных деталей. Так что обработать эти записи качественно я смог лишь шесть лет спустя, когда, уже в Москве, получил доступ к американскому сонографу.

Забегая вперед, скажу, что изучение этих двух видов овсянок по принципам сравнительной этологии продолжалось с перерывами еще почти сорок лет. Последняя статья на эту тему была опубликована мной в 2007 г., а годом раньше вышла другая, где проведен детальный анализ песенного поведения обыкновенной овсянки. За эти годы пришлось убедиться в том, что сами овсянки не отличают песен своего вида от песен другого. Когда я с коллегами ловил этих птиц, подманивая их на магнитофонные записи, самцы и обыкновенной и белошапочной овсянок с одинаковой готовностью прилетали на звуки песни как своего вида, так и другого.