Зоология и моя жизнь в ней

Алексей встретил нас на вокзале. До этого я не спрашивал у него, на какой машине мы поедем и побаивался, как бы это не оказались «Жигули». К нашей радости он провел нас к «Ниве», которая, впрочем, не выглядела новой. Ее вид ясно свидетельствовал о том, что она хорошо послужила прежнему владельцу, у которого Алексей купил ее только за несколько дней до нашего приезда.

По его словам, машину следовало проверить и довести до кондиции перед столь дальней поездкой. От Барнаула до границы с Монголией нам предстояло проехать по трассе 700 километров, не считая разъездов в поисках овсянок в тех точках, где придется останавливаться на время для ловли птиц. На этот косметический ремонт требовалось не меньше недели, и мы трое решили провести это время в Рассказихе, где можно было пополнить материал, собранный в прошлом году Хозяин дома в это время был в США, в городе Сиэтл, у своей жены Кэтлин, биолога, как и он сам[213]. Милые старички-соседи выдали нам ключ, и мы снова оказались в привычной обстановке, с которой было связано так много приятных прошлогодних впечатлений. Интерьер дома выглядел весьма необычно: нечто вроде лабиринта из концентрических эллипсов, так что, попадая сюда впервые, вы не сразу могли понять, куда двигаться, чтобы оказаться на кухне или в гостиной. Внутри строения не было ни одного прямого угла, а стены прежние хозяева выкрасили на высоту человеческого роста темно-синей масляной краской. В наш первый приезд сюда Евгений объяснил, что дом он купил у баптистов, так что его странное устройство было связано, вероятно, с какими-то их верованиями.

Высокие стеллажи в центральной комнате ломились от книг, они же громоздились на полу всюду, где скромная мебель оставляла свободными подступы к стенам. Эта богатейшая библиотека сильно скрасила наше пребывание здесь. Время было ранневесеннее (конец апреля), и погода далеко не всегда благоприятствовала работе в поле. В дождливые дни мы погружались в чтение. Меня особенно заинтересовали несколько книг на английском языке, изданные совсем недавно в США, где речь шла о ранней истории человечества. В них, частности, обсуждался вопрос о времени первого проникновения людей в Новый Свет, об эволюции каменных орудий первых поселенцев и о загадках освоения человеком Южной Америки. Эти темы не переставали интересовать меня с тех пор, как я работал над книгой «Знаки, символы, языки», и я конспектировал эти новейшие материалы, допуская, что, возможно, когда-нибудь дополню ими очередную ее, расширенную версию.

Во время этой вынужденной паузы в ожидания готовности машины Алексея к дальнейшему маршруту удалось узнать кое-что новое и об овсянках. Дом Евгения стоял вторым с краю, в дальнем конце от въезда в деревню, и надо было пройти всего лишь пару сотен метров, чтобы оказаться в центре мозаики их территорий. Уже на второй день я заметил, что один желтый самец постоянно попадается на глаза в паре с самкой белошапочной овсянки. Ее в конце концов удалось поймать, но самец оказался гораздо более осмотрительным. Многие часы, затраченные мной на попытки заполучить его в руки, прошли впустую. Птица решительно отказывалась идти в лучок и благополучно избегала сетей, развешенных в местах ее постоянной кормежки.

Нет смысла описывать в деталях все перипетии дальнейшего путешествия по Алтаю, занявшего более месяца. За это время мы делали остановки на три-четыре дня в семи точках по южному отрезку Чуйского тракта длиной 370 километров. Не раз мы отклонялись на несколько десятков километров от основной трассы, и пользовались гостеприимством многочисленных знакомых Алексея, постоянно живших в этих глухих местах. Всюду во время этих остановок мы вели учеты и отловы овсянок по той же методике, что и в предыдущей экспедиции. За недостатком места мне придется далее ограничиться лишь теми немногими результатами, которые за время этой поездки оказались принципиально новыми, существенно пополнившими все, что нам было известно ранее о взаимоотношениях двух видов овсянок.