Зоопарк доктора Менгеле

О фантастическом зубном враче, в которого она влюбилась и который умел показывать такие фокусы, которые не по зубам даже Мино. Удаляя зуб или высверливая его, врач не применял анестезию, о нет, Рульфо Равенна просто смотрел в глаза своим пациентам и – миг! – они начинали дремать прямо в кресле, доверчиво распахнув рот. Он и на нее так посмотрел в тот раз, когда она пришла к нему удалять воспалившийся зуб. И продолжал смотреть на нее так в те бесконечные жаркие ночи под бумажными фонариками на побеленных стенах мавританской библиотеки Кордовы, где они встречались. Рульфо Равенна был таким же призраком, как Святой Габриель или Святой Себастьян. Прозрачные, словно зеркало, ногти на руках, взглянув на которые можно было разглядеть оазис с искрящимся водоемом и пальмами, а стоило ему в гневе указать пальцем на провинившегося перед ним человека, как палец начинал искриться.

Рульфо Равенна был чудом Господним. Четыре раза он на глазах Ильдебранды вывернул наизнанку совершенно новый и абсолютно целый теннисный мяч так, что внутренняя поверхность мяча оказалась снаружи, а потом вернулась обратно, а на самом мяче при этом не появилось ни единой царапинки. Рульфо просто держал мяч на ладони, закрыв глаза, и – хлоп! – мяч выворачивался сам собой.

Рульфо Равенна был близким другом дона Хорхе Фигурейро и сеньора Альфонсо Муиерре, владевших крупным цинковым заводом, из-за которого в одной из беднейших стран Латинской Америки десятилетиями страдали растения, животные и люди. Ильдебранда знала об этом, когда впервые пришла с больным зубом к Рульфо Равенне.

Так получилось, что дело заняло гораздо больше времени, чем она рассчитывала. Лишь неделю назад ей наконец удалось совершить задуманное: в темном подвальчике, где подавали жареные сардины, во время того, как Рульфо со своими друзьями – владельцами завода и их любовницами – пили за здравие тореадоров, отмечая весьма удачную корриду, Ильдебранде удалось незаметно подсыпать асколсину им в бокалы. К сожалению, яд достался и Рульфо, другого выхода не было. Через несколько минут, когда их головы постепенно стали опускаться на столы, она выложила фотографию синей бабочки и незаметно выскользнула из бара. Затем она отправила письмо в пять крупнейших газет страны.

– Бедный мой Рульфо, – рыдала Ильдебранда, роясь в своей сумочке и доставая оттуда экземпляр газеты «Паис». – Вот смотрите!

Все сомкнули головы над передовицей газеты, половину которой занимал символ группировки «Марипоса». На второй половине был снимок пяти человек, заснувших за столиком в ресторане.

– Вот, – сказала Ильдебранда, указывая покрытым красным лаком ногтем на одного из мужчин, безвольно лежавших на краю стола, – здесь испустил дух самый лучший любовник Испании. Когда нога его ступит в чертоги Царства Небесного, у Девы Марии пробудятся новые желания.

– Но сначала ему нужно будет удалить ей зубы, – заметил Орландо, не скрывая своей ревности.

Они все похвалили Ильдебранду за тщательно спланированную и блестяще проведенную операцию.

Мино глубоко задумался. Он никак не мог выкинуть из головы историю о выворачивающемся наружу теннисном мячике. Какое потрясающее волшебство! Жаль, что Рульфо Равенне пришлось умереть. Он бы стал весьма полезной бабочкой.

Они ели плоды анноны и пили вино.

Затем все четверо прошли в номер Орландо, у которого была самая широкая кровать. Ночь они провели в тесном сплетении, а их любовь и нежность туманом просочилась сквозь открытые окна к мандариновым деревьям, растущим в саду священника. Позже, собирая урожай, священник поражался сладости и мощи созревших плодов.

На несколько недель они оставили мир вращаться вокруг своей оси. Они носились по благодатному острову, словно стайка вырвавшихся на свободу детей, они раздобыли полные разнообразных снадобий корзинки и забрались на вершины гор Пику-де-Ариейру и Пику-Руйву, где Мино, вооруженный знаниями геологии, отыскал окаменевшее животное с семью парами ног, двумя парами крыльев и двойными усиками. Редкую находку передали директору музея на острове, а тот отправил ее в Лиссабон для дальнейшего изучения.

Они посетили небольшую деревушку китобоев Канисал на южном краю острова, побродили среди груды костей и огромных зубов, а Ховина смахнула двадцать мух, ползавших по лицу спящего у солнечной стены полицейского и чуть не забившихся ему в нос. В знак своей глубочайшей признательности за спасение, а также за то, что внесли разнообразие в его скучнейшую жизнь, он угостил их несколькими стаканами местного агуардиенте, бутылка которого совершенно случайно оказалась возле его стула.

А еще они бродили вдоль бесконечных левад – каналов, проложенных по долинам вплоть до горных склонов в полном соответствии с архитектоническим принципом, согласно которому вода в половодье должна попадать в конкретные районы. Здесь Орландо и Ильдебранда внезапно уединились под пышной елкой, ибо гравитационные волны притягивали их друг к другу и требовали интимности. Над ними сияли звезды, красные звезды с вершины елей и недостижимые звезды с небосклона.