Зорге

До окончательного приговора Мияги так и не дожил. В условиях содержания в Сугамо его болезнь резко обострилась, и 2 августа (по другим данным – 3 августа) 1943 года сорокалетний художник – собиратель колосков скончался. Узнавший об этом Одзаки Хоцуми писал жене: «Я предвидел это и все же был глубоко потрясен. Туберкулез! Его здоровье не вынесло здешней жизни. Мияги был чудесный человек… Он был совершенно одинок, и никто не приехал с его родины – Окинавы, чтобы взять его останки»[670].

Тело Мияги Ётоку было кремировано, и после войны прах забрал брат Ётоку, который увез его в Мехико, где в то время жил, и там захоронил. В январе 1965 года Мияги Ётоку был награжден (тем же закрытым указом, что и Одзаки Хоцуми) орденом Отечественной войны 2-й степени (посмертно). По неизвестной причине вручение награды его родственникам тогда не состоялось. Лишь в январе 2010 года 81-летняя племянница разведчика получила орден из рук российского посла в Токио.

Глава сорок шестая Круги на воде

Последствия отставки Коноэ, формирование нового кабинета были главной новостью 18 октября для всех без исключения иностранных корреспондентов, аккредитованных в Токио. Естественно, что немецкие журналисты стремились при этом получить комментарий у своего патриарха – доктора Зорге. Вот и в то утро не жена посла Хельма Отт, как утверждали невесть с чего некоторые «биографы» Зорге, была в гостях у нашего героя, а (как упоминалось выше) немецкий журналист Шульце получал комментарий для срочной передачи в Берлин. То, что он был у коллеги уже в пять утра, объяснялось экстренной важностью происходящих событий. Да и сам доктор Зорге поднимался обычно рано, как раз в это время. Затем делал гимнастику с любимым эспандером, принимал японскую ванну – фуро, и садился за завтрак, который готовила приходившая к нему горничная – японка лет шестидесяти (Зорге звал ее просто «онна», то есть «женщина»). До обеда журналист, как правило, работал дома, а затем направлялся в посольство или агентство «Домэй» в районе Гиндза, где квартировало большинство иностранных журналистов. С началом войны забот стало заметно больше, и часто с самого раннего утра Зорге уезжал на маленьком автомобильчике, который купил взамен разбитого в 1938 году мотоцикла, в посольство, где занимался просмотром сводки новостей и составлением информационного вестника «Дойчер динст»[671].

В то утро всё изменилось навсегда, и не только для Зорге. Арест знаменитого журналиста стал для всей германской колонии в Токио событием куда более важным, чем смена правительства Японии накануне войны. Он шокировал всех, но более всего был потрясен посол – генерал Ойген Отт. Он немедленно подал протест на имя нового премьер-министра генерала Тодзио и самым решительным образом потребовал встречи с Зорге. Прокуратуру, коей была передана нота германского посла, требование обеспокоило и даже напугало. Арестованный плохо себя чувствовал. Мы помним, что в письмах в Москву он постоянно писал о проблемах со своим здоровьем, подорванным многолетней подпольной работой. Большие дозы алкоголя, которые в последнее время стали для нашего героя частью этой работы, тоже не шли на пользу. Арест и интенсивные допросы в первые дни после задержания, не говоря уже вообще о самой обстановке нахождения в тюрьме, никак не могли способствовать улучшению его самочувствия. О том, что допросы были именно интенсивными, свидетельствовал позже прокурор Ёсикава, которому, на пару с инспектором токко Охаси, было поручено вести дело Зорге и поставлена задача «сломить сопротивление» арестованного к 25 октября[672]. Именно на 25-е (или позже) предварительно была разрешена встреча Зорге с Оттом, и признание разведчика было необходимо как воздух не только сотрудникам полиции, Министерства юстиции, но и премьер-министру Тодзио, который рисковал нарваться на крупный скандал с единственным союзником своей страны в первые же дни своего правления.

Известно, что в посольстве Отт скрывал арест Зорге, сколько мог («Я уверен, он в Атами»), но вскоре все же вынужден был сообщить об этом всем атташе. Военный атташе генерал Кречмер с Веннекером и фон Гронау (военно-воздушный атташе) пришли к Отту и обвинили его в том, что он, нарушив присягу, посвятил журналиста в государственные секреты и тем нанес ущерб Германии. Отт возражал, что Зорге невиновен, а информация, которой он располагает, очень ценна для Германии. Но добровольные делегаты от воинской чести остались при своем мнении…[673]