Зорькина песня

Мимо промелькнули глинобитные дома. Остроконечные юрты. Плотная стена акаций, отделяющая забором посёлок от степи. На самой окраине, под корявой алычой стоял верблюд с завалившимся набок облезлым горбом и лениво жевал, мерно двигая мягкой раздвоенной губой.

Началась бесконечная, унылая степь, покрытая белёсыми проплешинами солончаков, островками полыни, грязно-зелёного типчака и редкими сухими зарослями белого саксаула.

Солнце поднималось всё выше, сушило степь. В неподвижном, горьковатом полынном воздухе звенели кузнечики. Удивлённо кричала какая-то птица: «Кто? Кто?»

Зорька сонно смотрела в пустое зеленоватое небо, вполуха прислушиваясь к разговорам.

Нинка Лапина рассказывала Рахии:

— Мы шли по дороге, а они ка-ак налетят и из пулемётов прямо по нам, прямо по нам…

— Ой-бой, — тихонько шептала Рахия.

— А вон Коля-Ваня и Верванна! — обрадованно закричала глазастая Галка.

Грузовик остановился возле утоптанной площадки на краю громадного бело-зелёного поля. Зорька перелезла через борт, нащупала ногами колесо и спрыгнула на мягкую пыльную землю. Следом за нею прыгали остальные девчонки.

Мальчишки принялись будить Геньку, но он продолжал спать и только бурчал недовольно и сварливо.

— Его теперь и пушкой не разбудишь! — Петька махнул рукой и спрыгнул на дорогу.

— Так уж и не разбудишь? — ехидно спросила Галка.

— А ты сама попробуй.

— Спорим, разбужу? Вскочит как миленький.

— Спорим. На что?

Галка хитро взглянула снизу вверх на длинного Петьку.

— Если разбужу, ты в моё дежурство в нашей спальне пол вымоешь, а если нет, тогда я за тебя вымою. Идёт?

— Идёт. Только уговор: добела, с кирпичиком драить!

Галка подмигнула девчонкам и полезла в кузов. Там, раскинув руки, сладко посапывал Генька. Ребята расступились. Галка наклонилась, приподняла кепку, которой Генька укрыл лицо от солнца, и сказала ему в самое ухо трагическим шёпотом:

— Черти, весь хлеб слопали, а где же Генькина порция?

Генька проснулся мгновенно. Перемахнул через борт и, озираясь вокруг сонными, бессмысленными глазами, заорал:

— Кто мою пайку слопал?

Ребята повалились на землю от хохота.

— Вот обжора конопатый, — в сердцах сказал Петька, — как на работу, так не добудишься…

Даже Кузьмин не выдержал и тоже захохотал, открыв большой рот, полный крепких, неровных зубов.

На площадке стояли весы, лежала куча плетёных корзинок и кипа сложенного брезента. А дальше, куда ни кинь взгляд, тянулись к горизонту ровные ряды хлопчатника. Красновато-зелёные кусты, а на них коричневые коробочки с белыми ватными локонами.

— Тю-ю, — разочарованно протянула Галка. — Я-то думала — хлопок… а это просто вата… Тоже мне — боевое задание! Вот если б хлеб убирать…

— Вата? — переспросил Николай Иванович. Он повернулся и взмахнул рукой в сторону дороги. — Смотрите, что такое эта вата!

Вдоль поля были установлены самодельные красочные плакаты. Саша Дмитриев закреплял каждый лист на шесте гвоздиками, чтобы не сорвал ветер.

«Хлопок — это тысячи метров материи», — а под надписью нарисован боец с винтовкой.

«Хлопок — это мыло, глицерин, стеарин!»

«Хлопок — это искусственный шёлк для парашютов!» — И десятки парашютистов спускаются на головы бегущих немцев.

«Хлопок — это взрывчатые вещества, порох!»

«Помни: собирая хлопок, ты делаешь патроны, снаряды, бомбы!»

— Вот это да! — сказал Генька. — А с виду вата и вата…

— Даёшь хлопок! — крикнула Галка. — Бей фашистских гадов!

Вера Ивановна раздала плетёные корзинки. Отряд мальчишек двинулся на другой конец поля. Николай Иванович объявил: отряду, собравшему больше хлопка, будет присвоено звание «Смерть фашизму!», и мальчишки, заранее уверенные в победе, маршировали на свой участок с песней:

Вставай, страна огромная,
Вставай на смертный бой!

Рахия, как челнок, сновала между рядами от одной девочки к другой, терпеливо показывая, как лучше и быстрее выбирать хлопок из коробочек.

Зорька, напевая, переходила от куста к кусту, одной рукой придерживая подол платья, другой опустошая коробочки. Когда подол наполнялся, вытряхивала хлопок в корзину, а затем несла её к площадке возле весов. Горка хлопка на площадке росла, девочки одна за другой высыпали полные корзины и бегом возвращались на поле.

Пришёл от мальчишек Кузьмин, поискал воспитательницу, но она была далеко. На глаза ему попалась Анка Чистова.

— Вы записываете, сколько собрали корзин?

— Нет… а что?

Кузьмин не ответил. Вытащил из кармана галифе блокнот, вырвал лист.

— Наташа Доможир! — позвал он.

Наташа бросила корзину на полдороге и подбежала к Кузьмину.

— Вот тебе бумага и карандаш. Садись здесь и записывай, кто сколько соберёт корзин.

— Наташа сильнее всех, — начала было Анка, но Кузьмин не дал ей договорить.

— Иди работать, Чистова. Ты, кажется, вообще любишь обсуждать распоряжения старших?

И ушёл.

Девочки сразу, как по команде, бросили работу и собрались у весов. Распоряжение Кузьмина возмутило их.

— Наташка самая здоровая и будет сидеть!

— Эй, комиссар! Ляхова! Слышишь?

На площадку с корзинкой на плече прибежала Галка.

— Что за шум, а драки нет?

— Крага поставил Наташку корзинки считать.