Зорькина песня

Внезапно из директорской вышел озабоченный Кузьмин. Постоял на крыльце, слегка покачиваясь на расставленных ногах.

— Дмитриев! Заяц! Ко мне! — приказал он.

Саша перестал играть, нахмурился и неохотно пошёл к Кузьмину. Следом за Сашей медленно подошёл Петька и остановился, глядя исподлобья на старшего воспитателя.

— Молодец! Хорошо играешь! — одобрительно сказал Саше Кузьмин и тут же деловито добавил: — Возьмите возле кухни тачку и поезжайте к разрушенному зданию. Знаете куда?

Ребята кивнули.

— Так вот, чтоб к вечеру разобрали стену по кирпичику и привезли к дому Прасковьи Семёновны, ясно?

— Степан Фёдорович, можно вас на минутку? — сказала Вера Ивановна.

Они отошли в сторону. Вера Ивановна что-то быстро заговорила шёпотом, то и дело поправляя выбивающиеся из-за ушей пряди седых волос. Кузьмин внимательно слушал её, кивая головой, точно соглашался с каждым её словом.

— Всё? — громко спросил он, когда Вера Ивановна замолчала. — Что-то в последнее время вы стали обсуждать каждое моё распоряжение… Да, кирпич мне нужен в личных целях. Неэтично? Ну, знаете… а разве я, собственно говоря, не отдаю детям всё своё время? Вы просто устали, вам надо отдохнуть, уважаемая Вера Ивановна, подлечить нервы… Да, да, в вашем возрасте нелегко нести такую нагрузку. Я подумаю об этом, что?

Вера Ивановна растерянно сняла очки и подняла к Кузьмину бледное лицо с близорукими беспомощными глазами.

— Что вы, Степан Фёдорович, я… я совершенно здорова…

Не слушая больше воспитательницу, Кузьмин повернулся к Саше и Петьке и весело крикнул зычным басом:

— Ну, орлы, за работу!

…А через два часа в воротах детского дома показался Петька Заяц. Он шёл пятясь и тащил за собой тачку, на которой лежал без сознания Саша. Окровавленная распухшая рука его беспомощно свисала с узкой тачки.

Ребята оцепенело смотрели на Сашу, не двигаясь с места.

* * *

До самого вечера толпились детдомовцы у ограды госпиталя, куда срочно доставили Сашу. Девочки плакали, окружив оцепеневшую от горя Зорьку. Она сидела на земле, обняв колени, и смотрела на освещённое окно операционной сухими глазами. Как Зорька ни просила, в здание её не пустили.

— Ты поплачь, поплачь, легче будет, — уговаривали девчонки.

Зорьке всё время хотелось плакать, но слёз не было. А мальчишки хмуро слушали Петьку, который в сотый уже раз рассказывал, как всё произошло, и уверял, что Крага нарочно всё подстроил, хотел отомстить Саше за то, что он в милицию ходил.

Госпитальная Нюська сновала по двору и приносила ребятам известия:

— У воспитательницы первая группа крови, у Мари вторая…

— Воспитательницу уже в операционную повели…

— Ой, что было, что было! Ваша Маря как кинется с кулаками на Кузьмина, он аж затрясся весь, так побелел! Главврач говорит: «Уходите, не шумите», — а она не уходит. Говорит: «Я кого хошь на ноги подниму, сама буду за ним ухаживать!»

— Она такая… Маря! Ты про Сашку скажи, как он?

Нюська важно подобрала губы.

— Ни за что ручаться не могу. Живой. В себя очнулся. Я сама слышала, специально под дверью стояла. Говорит: «Доктор, руку спасите!» А ему маску на нос и усыпили.

— Как усыпили? Зачем?

— Операцию делать. Думаете просто, когда рука как есть вся раздавленная?

Из двери госпиталя вышел постаревший, осунувшийся Кузьмин. Ребята молча расступились; одни смотрели на него с откровенной ненавистью, другие прятали глаза.

— Дети, — тихим, необычным для него голосом сказал Кузьмин, — идите домой… На нас свалилось огромное несчастье… огромное. Саше уже сделали операцию…

Он пожевал губами, хотел что-то ещё сказать и не сказал. Начал быстрыми суетливыми движениями хлопать себя по карману гимнастёрки и галифе. Искал трубку. Не нашёл и, будто вспомнив о чём-то неотложном, неровными шагами не пошёл, а почти побежал к детскому дому.

Потом пришла Маря. С заплаканным, обиженным лицом.

— Идите домой, хлопцы, уж если меня выгнали, так вам здесь совсем делать нечего.

Маря подняла Зорьку с земли, отряхнула ей платье и, взяв за руку, повела к дому.

— Не горюй, Зорюшка, бог даст, всё обойдётся, я к Саше на ночь всё равно приду… Два пальца всего-навсего ему отрезали… два пальца — це ж пустяки для мужчины, розумиешь? Для мужчины главное, чтоб голова была на плечах…

Зорька покорно шла рядом с Марей.

Глава 30. Никто им не поверит

Вера Ивановна пришла поздно. Девочки ещё не спали. Зорька сидела на своей кровати в той же позе, что и у госпиталя, и молчала. За это время она словно разучилась говорить. Воспитательница медленно, точно каждый шаг давался ей с трудом, подошла к столу и села, положив голову на согнутые локти.

— Это всё Крага наделал, — сказала Галка.

Воспитательница подняла голову.

— Галя Ляхова, — ровным, каким-то чересчур ровным голосом сказала она, — ты ещё слишком мала, чтобы судить поступки старших.

— А что, неправда, что ли? — не унималась Галка.

— Он со своей Щукой думает, что мы ничего не знаем…

— Прекрати! — крикнула Анка, и это было так неожиданно для спокойной и всегда такой выдержанной Чистовой, что Галка невольно замолчала.

Вера Ивановна пристально посмотрела на Ляхову.

— Что вы знаете, Галя?