Зорро

— Как видите, эти оковы для меня не существуют, — таинственным шепотом пояснил дон Диего. — Их нацепили на меня только для виду, с тем чтобы, поставив меня в середину колонны, обеспечить ее незаметную охрану!..

Однако последние слова в его устах прозвучали не вполне внятно и даже под самый конец фразы перешли в сдавленный хрип, причиной которого стало то, что дон Росендо фантастическим усилием перебросил ногу через разделяющий кандальников штырь и захлестнул шею дона Диего цепью своих наручников. Впрочем, эффект этого действия был недолог: дон Диего вмиг освободил свою вторую руку и с такой силой сдавил запястья дона Росендо, что цепь мгновенно ослабла, а нападавший заскрежетал зубами от боли.

— Что ж вы остановились, сеньор? — зло пробормотал он, когда хватка жестких пальцев немного ослабла. — Действуйте до конца: добивайте, зовите сообщников, отдавайте на поругание мою сестру — теперь вас ничто не остановит!..

— Оставьте этот бред! — проговорил дон Диего, приблизив к нему внезапно посуровевшее лицо. — Ваша глупая горячность может погубить всех нас, стоит лишь кому-либо из этих бедолаг донести конвою о нашей перебранке!

— Мне сдается, что нашим конвоирам глубоко плевать на то, что делается у них за спиной, — проворчал дон Росендо, возвращаясь на свое место в каторжной колонне. — Им важно лишь как можно скорее и с наименьшими потерями доставить нас на рудник! А нашим товарищам по несчастью наши склоки безразличны тем более: мы для них белые, чужие, почти враги — не так ли?..

— Все так, — ответил дон Диего, — но вы забываете о доне Манеко и его слуге, бывшем каторжнике, — они-то следят за всем и не упустят случая выслужиться перед новыми хозяевами!

— А как же падре Иларио? — напомнил дон Росендо. — У него тоже есть причины относиться к каждому из нас с некоторой неприязнью: во всяком случае, я без должного энтузиазма отнесся к его идее уничтожения идольского капища.

— Священник — человек чести! — решительно произнес дон Диего. — За него я могу поручиться, как за себя!

— Но кто в таком случае может поручиться за вас? — спросил дон Росендо, пристально глядя в глаза своего собеседника.

— Я, — услышал он голос Касильды. Сестра, ни единым звуком не нарушавшая бурное течение их спора, вдруг замедлила шаги и обернулась к дону Росендо.

— Я могу поручиться за сеньора Диего де ла Вега, как за себя, — торжественно продолжила она, — а у тебя, брат, такое поручительство, надеюсь, не вызовет каких-либо сомнений или возражений?.. Да или нет?

И тут дон Росендо в очередной раз ощутил внезапный холодок под ложечкой. «Одно из двух, — быстро подумал он, — либо этот человек послан нам Богом, либо это сам сатана, принявший человеческий облик и ослепивший мою сверхпроницательную сестрицу своим мнимым благородством и величием…»

— Так да или нет? — повторила Касильда, вновь оборачиваясь к брату.

— Да, — медленно проговорил дон Росендо. — Но если вы, сеньор, окажетесь не тем, за кого себя выдаете, советую вам заранее обратиться к падре за отпущением грехов!

— Не премину воспользоваться вашим советом, — учтиво ответил дон Диего, — и полагаю, что такая возможность представится мне не позднее нынешней полуночи.

После этой загадочной фразы дон Диего умолк, и кандальники двинулись дальше, переступая через обрубки веток и лиан, оставленных шедшими впереди конвоирами.

Глава 11

Часам к двум пополудни эти бравые парни, однако, выдохлись, колонна остановилась, и по цепочке из ее начала в конец довольно быстро перебежало разрешение расположиться на отдых. Впрочем, назвать лежание в липкой прелой листве, в духоте, среди туманных стаек москитов полноценным отдыхом можно было лишь с большой натяжкой, но природная выносливость и привычка к здешнему климату значительно компенсировала индейцам все неудобства их положения. Таким образом, когда через полчаса по колонне передали приказ подниматься и двигаться дальше, конвоирам не пришлось проходить вдоль цепи невольников и освобождать от кандалов тех, кто уже сам собой перенесся в мир, где эти маленькие неудобства не имеют ровным счетом никакого значения.

Дон Росендо и Касильда воспользовались получасовой передышкой на свой манер. Им тоже не терпелось избавиться от оков, и пример дона Диего в этом отношении подействовал на них более чем вдохновляюще. Дон Диего, разумеется, пошел навстречу их желаниям: как только ближайшее окружение кандальников погрузилось в дремоту, он вмиг скинул со своих запястий и лодыжек грубые заржавленные браслеты и перескочил стержень, скрепляющий пленников в неразделимые дюжины. А дальше началось нечто совершенно фантастическое, во всяком случае, если бы кто-то заранее сказал дону Росендо, что его ладони и ступни смогут уподобляться мышам, он бы счел это высказывание за грубоватую, но вполне невинную шутку. Но дон Диего, прежде чем приступить к практической стороне своего импровизированного урока, высказался именно в этом роде, что дон Росендо парировал цитатой из Священного Писания: проще верблюду пройти сквозь игольное ушко.