Зорро

– Клад Монтесумы, – произнес дон Диего. – Тот, кто водит этими продажными перьями, хочет знать, известно ли вам что-либо об этом легендарном сокровище, а если да, то что именно вам известно. Ведь согласно преданию, сохранилась не только большая часть от виденных Кортесом драгоценностей, но и каменное изваяние Уицилопочтли, кровожадного идола, которого до сих пор тайно ублажают свежими человеческими сердцами, вырванными из дымящейся от крови груди…

– Вы намекаете на тот случай на поляне? – нетерпеливо перебил дон Росендо.

– Отнюдь, – усмехнулся дон Диего. – На поляне была грубая фальшивка. Я имею в виду настоящего Уицилопочтли, каменную статую, покрытую золотыми пластинами и украшенную множеством драгоценных камней. Говорят, что именно у ее подножия приносят кровавые жертвы старики индейцы, когда хотят, чтобы божество ниспослало дождь на горящие от зноя поля, осчастливило первенцем бездетную семью, исцелило от смертельной болезни…

– И как, успешно? – тихим голосом спросил дон Росендо. – Божество помогает?

– Говорят, что да, – беспечно отозвался дон Диего. – Но мне самому не приходилось наблюдать больных, исцеленных столь жестокими средствами, так что приходится верить на слово.

– Кому? – спросила Касильда.

– Очевидцам, – пожал плечами дон Диего. – Или тем, кто выдает себя за таковых…

– По-видимому, их рассказы звучат достаточно убедительно, если даже вы, дон Диего, при всем вашем знании местных нравов, не в состоянии определить, истина это или фальшивка, – заметил дон Росендо.

– Я могу быть чересчур доверчив, – возразил дон Диего, – к тому же некоторые из рассказчиков обладают поразительным даром внушения.

– Гипноз? – усмехнулся дон Росендо.

– Вполне возможно, – кивнул его собеседник.

– Хотела бы я испытать на себе это необычное состояние, – сказала Касильда. – Я много слышала о гипнозе, внушении, опытах Месмера еще на родине, в Англии, но никогда до конца не верила в то, что один человек может полностью подчинить себе ум, чувства, волю другого человека…

– Если тот, другой, сам этого не желает, – подхватил дон Диего.

– Выходит, вы сами, добровольно, становитесь жертвой мистификации? – удивилась Касильда.

– Вера в эти сказки помогает мне бороться с приступами хандры, – усмехнулся дон Диего, – или, как говорят на вашей родине, сплина.

– Неужели ничто другое не способно вывести вас из этого состояния? – быстро спросил дон Росендо.

– И вам приходится прибегать к столь изощренным средствам? – лукаво добавила Касильда.

– Фантазии – тот же наркотик, – задумчиво проговорил дон Диего. – Кто-то принимает мескаль, кто-то жует листья коки, кто-то возбуждает себя алкоголем…

– Кто-то лицедейством, чувством опасности, – подхватил дон Росендо.

– Есть, разумеется, и такие, – уклончиво ответил дон Диего.

– Сеньоры, вы, кажется, уходите в сторону от предмета разговора, – перебила Касильда. – Кого бы ни имели в виду все эти пасквили, точнее, что бы мы ни думали по этому поводу, шпильки столь явно направлены в нашу сторону, что мы просто не имеем права сидеть сложа руки и ждать, когда эта мерзкая газетка начнет уже совершенно беззастенчиво поливать нас грязью!

– Что ты предлагаешь? – обернулся к сестре дон Росендо. – Вызвать на дуэль редактора?.. Или, если он струсит, заставить его поместить в своем паршивом листке вызов ко всем этим «посторонним», «наблюдателям», «доброжелателям», «очевидцам» и прочей шушере, которая так лихо и угодливо отплясывает под дудку сеньора Уриарте?

– А почему бы и нет? – с жаром воскликнула Касильда. – По крайней мере, эти негодяи поймут, что нас нельзя оскорблять безнаказанно!

– Что ж, – пробормотал дон Росендо, оборачиваясь к дону Диего, – по-моему, в словах сестры есть определенный резон. Я готов последовать ее совету, причем не откладывая ни на мгновенье!

И дон Росендо решительно поднялся из своего кресла и даже протянул руку к колокольчику, намереваясь вызвать кого-то из слуг и приказать оседлать своего жеребца.

– Того же самого, на котором я ездил на костюмированный бал, – с усмешкой объявил он собеседникам, когда мелодичный звон растворился в душном полуденном воздухе. – Тем самым я дам понять, что мне плевать на все их подозрения и доказательства!

В дверях бесшумно возникла представительная фигура Хачиты:

– Сеньоры желают еще кофе?..

– Нет, Хачита, я хотел бы ненадолго… – начал дон Росендо.

Но дон Диего коротким властным жестом остановил его.

– Не горячитесь, друг мой, – сказал он. – Сперва попробуем выяснить у почтенной сеньоры, когда она последний раз видела своего мужа Тилькуате. Скажи нам, Хачита?..

– В ту ночь, когда молодому господину стало совсем худо, – вздохнула индеанка.

– Выходит, с тех пор он не объявлялся? – продолжал расспрашивать дон Диего.

– Нет, сеньор.

– И ты не беспокоишься о нем, несмотря на то, что пишут о той ночи в газете?

– Я не умею читать, сеньор, но если вы мне скажете, что там пишут о моем муже, я буду вам очень признательна, – почтительно произнесла Хачита.