Зов

В моей группе, получившей пятнадцатый номер, было тринадцать студентов — ничего не скажешь, многообещающе число. А в группе N16, в которую попал Вадим, — четырнадцать.

— Шагом марш за мной, студенты! — добродушно скомандовала куратор, жестом приказав следовать за ней.

Прошло несколько минут, прежде чем я, вместе со своими одногруппниками, оказалась в опрятной аудитории.

— Ну что ж, детки, поздравляю вас с тем, что вы попали! — засмеялась гномиха, присев на край преподавательского стола. — За следующие четыре года ваши пальцы покроются огромными мозолями от ручек, которыми вы будете писать конспекты. А голова затрещит по швам после бессонных ночей, проведенных за написанием самостоятельных работ, которые вы будете откладывать до последнего. Но не бойтесь, пережить это можно! Здесь главное не растеряться и понять разницу между школой и университетом. А заключается она в том, что в школе вам все разжевывали и клали в рот, а тут придется учиться самим. Преподаватели будут только показывать точку, до которой вам предстоит дойти до следующего практического, и объяснять на лекциях некоторые детали. Большинство знаний приобретается путем многочасового чтения учебников в библиотеке. Если кто не знает, то библиотека — это такое место, где вас никогда не покидает чувство голода, и почему-то всегда хочется спать.

Говорю еще раз, не бойтесь! Если поймете, что начинаете отставать, или чего-то не понимаете, приходите к преподавателям на консультации и разбирайтесь с ними.

А теперь, когда я успокоила вас путем запугивания, давайте знакомиться. Я Феланна Маногра, ваш куратор. Вы спросите, что такое куратор? Ну, кое-кто объясняет такое явление, как куратор, аналогией с классным руководителем. На самом деле это не совсем так: в обязанности куратора не входит следить за студентами, приводить их за ручку на пары, когда те решают вместо занятий отоспаться в общежитии, и вымаливать вашего помилования в ректорате, если вам вдруг захочется устроить «темную» преподавателю теории искусств… хотя остальные студенты и преподаватели и так вас искренне поймут (а когда вы сами с ним познакомитесь, до вас дойдет, что я имею в виду).

Некоторые трактуют куратора как маму студентов. Вот что я вам на это скажу: я вам не мама, я ваша совесть. У самих студентов совести нет, поэтому им поставили куратора. Если вы что-то напортачите, или захотите напортачить, то можете всегда прийти к куратору на исповедь. И гарантирую вам: я, как священник, сохраню все в тайне (если вы, конечно, не захотите взорвать университет к чертовой бабушке). Ну, это, в общем, все! С вами я буду знакомиться уже в процессе обучения, — закончила Феланна речь, которую время от времени прерывал тихий смех студентов.

— А теперь пусть тот, кому выпало сомнительное счастье быть старостой, раздаст вам временные студенческие билеты. Постоянные выдадут примерно через месяц. А эти советую во что-то завернуть, иначе через неделю они будут напоминать кусок использованной туалетной бумаги.

Вдруг произошло то, что заставило меня устало заскулить: двери аудитории открылись, и в них, кланяясь, как дед, которого схватил радикулит, зашел Вадим.

— Здравствуйте, многоуважаемая госпожа Маногра! — сладко пропел Вадим, демонстрируя свою коронную подхалимскую рожицу. — Ректор просит Вас зайти к нему, как только Вы закончите со студентами. Кстати, не могу не отметить, что много слышал о Ваших научных достижениях, и они меня искренне поразили…

— Солнышко! — насмешливо сказала куратор. — Этот подхалимаж выглядел очень, ОЧЕНЬ дешево. Настолько дешево, что каждый, у кого уровень интеллекта больше, чем у ракра, просто обязан расценивать подобный фарс как личное оскорбление. Потому будь добр, перемести свою материю куда подальше.

Группа взорвалась неистовым хохотом. А Вадим, надувшись, будто дикобраз, по мордочке которого начали стучать колючей проволокой, тихонько выбрался из аудитории и бесшумно закрыл за собой дверь.

Мне все больше и больше нравилось мое второе студенчество!