Зов

Так какие кусочки у меня есть?

Первый комплекс осколков — Эпоха Розы. Вполне вероятно, что виденное тогда мною во сне, — отголосок далекого прошлого этого мира. Есть точки пересечения нескольких обломков, значит, я могу сделать вывод, что полученная из сна информация о мироздании правдива.

Второй комплекс — солнечное затмение. Точками пересечения является мононосительная надпись на черепке кувшина, и слова того старого гнома. Если задуматься, мой сон о фотографии с моря также намекает на солнечное затмение. В дополнение, старик, очевидно, говорил о прорехе.

Третий — Центр Теней. Но Центром Теней не является собственно солнечное затмение. Оно лишь часть мозаики, потому голоса в моем сне, как и дед, говорили о прибытии и пробуждения. Поэтому можно сделать вывод, что Центр Теней — это существо, и, похоже, связанное с двумя мирами. Ох, не хочу считать себя (а тем более Вадима) пупом земли, но предчувствие у меня какое-то нехорошее…

Из осколков, которые еще не имеют точек пересечения, имеем: четырех загадочных женщин, которых я видела во сне в ночь лунного затмения год назад, Стену Санкора и ее заключенных, саркофаг со спящей женщиной. Еще — забытую всемирную религию, очевидно связанную с подстурктурными ядрами этого мира — исчезновение которой, похоже, имеет какое-то отношение к Королеве снов и Королеве кошмаров. Кроме того — причину возникновения прорехи.

Картина, которая вырисовывается, довольно интересная, но большая ее часть пока остается хаотично разбросанными осколками. И большинство из них мне еще предстоит найти… Если бы я только знала, сколько времени мне на это отведено.

Глава 7 Мертвый голос

Помню свою первую лекцию! Мое поведение тогда можно было охарактеризовать двумя словами: перепуганная первокурсница. Накануне меня запугали рассказами о том, что постоянные опоздания могут стать причиной исключения из университета. Поэтому я решила прийти раньше… правда, немного перестаралась, и пришла почти за час до начала. Впрочем, я тогда была не одна такая — за несколько минут под дверью самой большой в корпусе аудитории собралась целая толпа. Весело поскучав сорок минут, кто-то случайно прислонился к двери, и тем самым сделал эпохальное открытие: все это время аудитория была открыта!

Большинство студентов подтянулось уже после звонка. Многим стульев просто не хватало, поэтому приходилось еще и бегать за ними в соседние аудитории. А те, кто прихватил с собой лень, зато потерял страх, забрали три стула, которые стояли за столиком декана, пока та отвернулась.

На этот раз я, закаленная четырьмя годами студенчества, была уже не такая добросовестная, но прийти решила минут за десять до начала. Тем более, первую — организационную — лекцию всему курсу читал ректор собственной персоной.

Когда я зашла в огромную аудиторию, размеры которой имели заметную амплитуду с количеством студентов, там уже собрались почти все. Оккупированный новоиспеченными друзьями Вадим, как и ожидалось, сидел в первом ряду. Я по натуре человек более скромный, поэтому села в пятом: так, что и сзади, и спереди меня еще было немного народу.

Где-то минуту я спокойно болтала с одногруппниками, как вдруг дверь аудитории с грохотом открылась, и вошла сероглазая девушка среднего роста, которую я видела вчера в своей группе… вот только тогда она выглядела несколько по-другому. Что же в ней изменилось? Во-первых, темно-красная форма была радикально перешита: балахон превратился в приталенное платье с юбкой, порезанной на полоски до колен; рукавами, разрезанными до локтя с внутренней стороны; и разрезанной спереди под декольте и закатанной назад как высокий ворот горловиной. На ногах стройной милашки красовались грубые тяжелые сапоги — высокие, со шнуровкой. Во-вторых, в правой ноздре выделялся пирсинг, количество сережек в ушах я посчитать так и не сумела. В-третьих, на веках эффектно лежали темно-серые тени, губы были накрашены бежевой помадой. Ранее собранные в косу темно-каштановые волосы теперь ниспадали на плечи мелкими кудрями.

— О, класс! Ректор еще не дополз! — весело воскликнула девушка, захряснув дверь ногой. — Что такое? — Буркнула она, когда заметила (хотя не заметить такое было трудно) количество вытаращенных глаз.

— Лаиза, даже я считаю, что это слишком! — наконец выдохнула Малисса Аригера, рыженькая девушка с янтарными глазами, которые выглядывали из-за стекол очков в роговой оправе. За эти дни неприметная кудрявая тихоня с веснушками успела подружиться с Аррой. — Ты в своем уме?

— Да чужой мне вроде никто и не давал, — улыбнулась студентка.

— Ты хоть понимаешь, что когда ректор увидит тебя в этом…

— Знаю-знаю! Мне оторвут голову, которую затем засунут в…

— РЕКТОР! — неожиданно раздался панический шепот. Его источником был паренек в очках, который стоял на шухере.

— Не ешь меня, ректор! Я тебе песенку спою! — наигранно проговорила Лаиза, сложив ручки в позе фарфорового ангелочка.