Зов Арахны (СИ)

Глядя как Майер с переменным успехом пытается преодолеть силу тяжести и встать с кровати, он снова плеснул бренди в стакан. Покачав в хрустальной ёмкости густо-чайного цвета жидкость, неторопливо, смакуя дорогой напиток, выпил. Поднявшись на руках, лейтенант попыталась сфокусировать зрение и уставилась на бутылку в руках Николая. А он откровенно любовался лейтенантом.

— Ещё и бутылку мою спёр, скотина.

— Ага. Спёр. Вам вообще пора завязывать с выпивкой, лейтенант. У вас ведь самый натуральный запой.

— Я тебя сейчас самого в узелок завяжу! — угрожающе пропыхтела Майер и рывком вскочила. Покачнувшись, она ринулась в атаку.

Если бы лейтенант Майер не была настолько пьяна, если бы она была способна двигаться быстро и прямо, тогда, быть может, она добилась бы успеха. Если не вконец обнаглевший Соколов, то на две трети опустевшая бутылка бренди точно бы пострадала. Он просто не успел бы поставить фиал с драгоценной жидкостью на рабочий столик у стены.

Но Николай успел. Успел спасти бренди и поймать лейтенанта, уже готовую обрушиться на пол, после катастрофического промаха по его физиономии. Соколов поймал её одной рукой и крутанувшись, погасил инерцию. Она оказалась подхваченной крепкой рукой и прижатой спиной к торсу Николая. А его вторая рука, как-то сама собой оказалась на голой, упругой груди лейтенанта.

Несколько секунд они стояли так, пока лейтенант Майер не осознала, что произошло. Ещё секунду она смотрела, что и как делает с её грудью рука Николая.

— Эй ты, перхоть дис-ци-пли-нар-ная, — возмутилась Майер, пытаясь вырваться, — ты чего это меня за титьки хватаешь?

— А за что же мне вас хватать, лейтенант? — усмехнулся Николай, продолжая весьма приятное занятие. Мальчишеский, хулиганский задор всё сильнее овладевал им.

Майер покраснела, её щёки и уши запылали, она охнула, дёрнулась, снова пытаясь вырваться.

— Крысёныш! Протрезвею, я, ик! Я тебя точ-но убь-ю!

Лейтенант оттолкнулась ногами от пола, отчаянно рыча и вырываясь, потянула руки за голову, пытаясь схватить Николая за лицо. Он чуть ослабил хватку и повернулся, почти роняя её на пол. Майер, потеряв равновесие, взмахнула руками, но не упала, Николай удержал. Повинуясь внезапному порыву, свободной рукой он влепил звонкого шлепка по крепкой лейтенантской заднице. Майер вскрикнула от неожиданности, потом икнув, взревела, как дикий зверь.

— Мра-а-а-зь!!!

Она так резко извернулась, что Николай едва успел увернуться от скрюченных пальцев, метивших ему в глаза. И не удержал лейтенанта. С коротким, тихим матерным воплем, Майер бухнулась на пол, лицом вниз.

Подняв с пола, Николай приволок лейтенанта в душ, та держалась за разбитый нос, лишь изредка взбрыкивая и мыча что-то нечленораздельное. Он держал её, чтобы не упала, пока она умывалась холодной водой. Как только она закончила, то выпрямилась и покачиваясь прислонилась к нему. Обхватила его голову мокрыми ладонями и посмотрела в глаза.

— И чего? Ты хочешь, чтобы я вот сейчас протрезвилась? Хрен тебе. Пошли обратно, ко мне, — выдала Майер ничуть не протрезвевшим голосом. А глаза её странно заблестели. Ноги Майер неожиданно подкосились и лейтенант повисла на шее у Николая, глядя на него снизу вверх.

Соколов подхватил её под ягодицы и выволок в коридор. Её ноги разошлись и скользили голыми пятками по полу. А Николай оказался между ними. Лейтенант Майер ни сколько не возражала, держась за его шею и тихо сопя. Доехав таким образом до своей кровати, она не отпустила шею Николая, продолжая держаться за него, покачиваясь. Майер смотрела в глаза Соколову, немного кося и плотоядно улыбаясь, а он обеими руками держал её зад. Исключительно чтобы она не упала, конечно же. Он чувствовал себя как тот самый зелёный кадет, которого застали вечером в женской казарме. Только бренди, шумевшее в голове и подогревающее самые озорные закоулки разума, делало ситуацию естественнее.

— Ты же не собираешься меня сейчас бросить? — пьяно и томно промычала Майер.

— Абсолютно, — ответил он.

Николай попытался уложить лейтенанта на кровать, однако та всё ещё не желала отпускать его шею. А когда её спина коснулась перины, она потянула его к себе и вдобавок обхватила ногами. И Соколов оказался на ней. Теперь ощущение возврата в молодость стало совсем навязчивым. Николай почувствовал себя так же глупо и смешно, как во времена юности в Академии. Майер промычала что-то совершенно невнятное, но определённо победное, после чего неожиданно отключилась.