Зов дельфина

Решительно захлопнув крышку ноутбука, Лера подержала в руках будильник, доставшийся от бабушки вместе с этой квартирой, — здоровенный, тяжелый, с блестящей круглой «шляпкой»-звонком, на четырех железных ножках. Он стоял на телевизоре, каких сейчас не бывает: массивный полированный ящик с выпуклым экраном. Верхнюю доску полагалось накрывать кружевной салфеткой — Лера видела такое в каком-то старом фильме. Но бабушка, не только рукодельница, но и большая шутница, сказала, что салфетка — это скучно, и связала будильнику, чтоб не царапал полировку, красные башмачки — четыре штуки, на каждую ногу. В этих башмачках и выпуклом стальном «берете» будильник стал похож на толстого щекастого гнома. Рук у него не было, зато выражение «лица» менялось в зависимости от положения стрелок. Иногда «лицо» хмурилось, иногда улыбалось, а когда стрелки смыкались сверху, и вовсе исчезало. Из спины гнома торчали четыре шпенька: два рифленых, для перевода стрелок, и два заводных — ушастых, действительно похожих на ключики от заводных автомобильчиков.

Трезвонил «гном» так, что и мертвого поднимет. Заводить — не заводить? Не то чтобы в ней вдруг проснулось горячее желание поучаствовать в охоте на браконьеров. Но в то же время… нет, сил нет сейчас об этом думать. Может, положиться на «авось»? Если повезет проснуться без будильника — значит, судьба за то, чтобы отправиться вместе с «Зюйдом», и будь что будет. Если же нет — не судьба…

Или все-таки завести?

Часть вторая

Она плавала среди стаи дельфинов в маленькой бухте и совсем их не боялась. Хотя каждый из «соседей» был раза в четыре крупнее ее самой и, наверное, мог убить ее одним ударом мощного хвоста.

Дельфины большие, но Лере не страшно, она почему-то знает, что они ничего плохого ей не сделают.

Вода так прозрачна, что лучи висящего над бухтой солнца пронизывают ее до самого дна, превращая песок и ракушки в содержимое пиратского сундука — дно сверкает и переливается подобно золоту и драгоценным камням. Даже вода сияет искрящимся золотым светом. Это удивительно красиво. Люди, стоящие вокруг бухты, наверное, пришли полюбоваться. Их очень много, и все молчат. Вот глупые, думает Лера, можно ведь зайти в воду, чтобы купаться в этом золотом сиянии, чтобы улыбаться плавающим вокруг дельфинам и даже, быть может, понимать их странный свистящий язык…

Точно подслушав ее мысли, те, кто стоял на берегу, делают шаг, другой, оказываются в воде…

…и золотое сияние сразу меркнет.

В руках у людей — длинные острые палки. Кажется, это называется «остроги», задыхаясь, думает Лера. Или гарпуны?

— Уплывайте, скорее уплывайте! — Ей кажется, что она кричит, но из горла не вырывается ни звука.

Дельфины, конечно, ее не слышат. Но неужели они не видят приближающейся к ним смертельной опасности?!

Зато очень хорошо слышно, как кричат вошедшие в воду люди — гортанно и пронзительно, как вьющиеся над рыбным косяком чайки. У чаек клювы — как бритва. А у людей — острые палки. Они взметываются вверх — и опускаются. Взметываются — и опускаются.

Вода из прозрачно-золотой становится красной и мутной. Дельфины, только что весело резвившиеся в прозрачной волне, один за другим превращаются в бездыханные, бессмысленные мясные туши… Лера пытается уплыть подальше, но куда бы она ни повернула, путь ей преграждают эти… это… эти… трупы. Скользкие, окровавленные, тяжелые… А люди, методично работающие своими смертоносными орудиями, подходят все ближе и ближе…

— Стойте! Подождите! — кричит она. — Остановитесь! Я человек! Я такая же, как вы!

— Нам все равно! Мы хотим есть! Наши дети хотят есть! — кричит кто-то в ответ.

Лица, лица, лица над мутными от крови волнами… Загорелые, вопящие что-то, оскаленные в злобном хохоте… Вот один из гарпунов взметывается прямо над Лерой… Задыхаясь от крика, она пытается уклониться, хотя бы нырнуть… но вода не пускает, она почему-то липкая… и шершавая…

Шершавая?!!

Господи! Это… сон! Это был сон!

Дрожащими руками Лера ощупала стену, в которую уперлась плечом и коленом, себя, постель… Простыня сбилась и промокла от пота. Футболка и вовсе хоть выжимай. Руки и ноги трясутся мелкой дрожью — как от немыслимой усталости. Едва понимая, что она делает, девушка сползла с кровати и, хватаясь за стены — ноги отказывались ее держать, — потащилась, почти поползла в ванную. Скорее! Смыть с себя весь этот ужас!

Но из лейки душа потекла не вода — кровь!