Зов дельфина

Кроссовки надеть пришлось сразу: карабкаться по ограждающей бухточку каменистой косе босиком было опасно. Да и неудобно. За косой открылась еще одна бухточка — примерно того же размера, что и первая. Потом еще одна — побольше. Потом скалы стали выше, а песчаная полоска сошла на нет. Скалы подступили к самой воде. «О скалы грозные дробятся с ревом волны!» — вспомнилась Лере какая-то оперная ария. Вообще-то береговые скалы тут не были такими уж грозными, да и волны не ревели, а так, шелестели. Возле торчащих из воды «зубов» вились крошечные, совсем не страшные бурунчики. Ленивый дракон, подумалось ей. Съел рыцаря и уснул мордой в прибое. Может, даже специально, чтоб зубы прополоскать.

Лера попыталась шагать по каменным «зубам», но вместо движения вперед получалось какое-то вверх-вниз-вбок. Долго и, главное, небезопасно. «Спящий дракон» был, похоже, уже немолод, половина «зубов» шаталась. Наступив на один из «клыков», она едва не подвернула ногу. Нет, так дело не пойдет, лучше уж поверху двигаться: не дай бог и впрямь заработать серьезную травму. Вывихнутая нога — пустяк, если ты находишься в границах цивилизации: пиццу можно заказать на дом по телефону, а из крана течет вода… Так, стоп. О воде пока лучше не думать.

Вскарабкавшись наверх, Лера опять огляделась. Отсюда обзор был лучше, чем с первого обрыва, а что толку? Вдали над водой все так же кружились чайки — и ни одного кораблика, даже самого завалящего, даже захудалой лодчонки! Суша выглядела все так же — совершенно дикой. Ни маяка, ни антенны, ни… ничего. Может, Леру занесло в какой-нибудь заповедник, и до ближайшего человеческого жилья совсем не близко? Какие заповедники есть на побережье, она не знала. Ей казалось, что ближайшие двести-триста километров берега — сплошные курортные места, но местность, куда ее угораздило попасть, дышала какой-то первобытной дикостью. Как будто люди сюда вообще не забредают.

Боясь окончательно заблудиться, Лера старалась двигаться ближе к обрыву — так, чтоб видеть море. Карабкалась по камням, продиралась сквозь заросли. Вымоталась она довольно быстро, каждый шаг требовал усилий, приходилось подгонять себя, подбадривая: вот еще десяток шагов, и обнаружится тропинка. Или дымок, свидетельствующий о том, что неподалеку кто-то топит плиту. Бабушка летом всегда готовила во дворе, там стояли дровяная плита и две скамейки. От плиты поднимался вверх легкий синеватый дымок и разные вкусные запахи, равнодушно думала Лера. Есть почему-то уже не хотелось, зато во рту пересохло — хоть плачь. Наткнувшись в одной из скальных расселин на опунцию, девушка попробовала пожевать сочные мясистые листья — вроде бы где-то читала, что они съедобные. Соку в листьях действительно было много, но вот вкус…

Наверное, ее путешествие продолжалось не слишком долго — иначе Лера просто рухнула бы от усталости, — но ей казалось, что она бредет по этому проклятому берегу уже много, много, много часов. Может быть, уже неделю. А день не кончается… потому что теперь всегда небо будет затянуто белесой светящейся дымкой… и ночь тоже не наступит. Ночью можно было бы прилечь где-нибудь…

Она пыталась вспомнить подробности аварии, но всплывавшие в мозгу картины были смазанными, путаными — как будто сознание отказывалось еще раз переживать неприятные ощущения. Хотя более ранние события, вспоминавшиеся гораздо лучше, тоже были не из приятных. Глупый спор с Максимом на дне рождения Бориса, красная пластиковая папка — и настойчивые уговоры Макса подписать текст меморандума, его голос, произносящий: «Ты была права, мы слишком разные!» От последнего воспоминания больно сжалось сердце. Лера приостановилась, подышала открытым ртом…

Что с Максом? Что с ребятами? Живы ли они? Ищут ли ее или сочли погибшей? А вдруг они тоже оказались за бортом — только не так удачно, как она? Или все-таки сумели добраться до берега? Может, они где-то рядом?

— Ма-акс! — закричала она неожиданно для самой себя.

Собственный голос — неприятно громкий, почти визгливый, но притом хриплый, каркающий, истерически срывающийся, Леру напугал. Нет-нет, надо успокоиться. Чего нельзя, так это впадать в панику.

Прикусив губу, она прислушалась. Ничего. Только далекие вопли чаек да пересвист невидимых птиц.

Прокашлявшись и отдышавшись, она попробовала снова:

— Ма-а-акс!

Теперь голос звучал ровнее и даже как будто увереннее.

— Ма-акс! А-алекс! Элли-и! Ау-у!

Нет, так нельзя. Не в смысле, что не надо кричать. Кричать, возможно, неплохая идея, но стоять на месте точно не следует. Лера двинулась дальше, продолжая звать и прислушиваться. Она уже почти совсем охрипла, когда после очередного скального подъема перед ней открылась бухта раз в десять просторнее той, первой.