Зов дельфина

Она чуть помедлила, вертя в руках увесистый шерстистый «мячик». С одной стороны (гм, подумалось ей мельком, разве у шара может быть «одна» или «другая» сторона?) мячик украшали три круглых «глаза». Наверное, надо бить именно в этом месте. Или нет? Черт его знает, насколько у этих «орехов» твердая скорлупа, вдруг кокос развалится надвое с первого же удара? Тогда все драгоценное кокосовое «молоко» уйдет в песок. Или молоко — это когда плод уже созрел, а до того внутри — кокосовая вода? Ай, ладно, какая разница! Лучше бы вода, конечно. Да, там еще должна быть съедобная сердцевина (Лере вспомнился шоколад с кокосовой стружкой), но сейчас-то самое главное — жидкость!

Она осторожно стукнула «мячиком» о ближайший камень. Потом еще раз, посильнее. Потом обхватила кокос обеими ладонями и саданула по камню со всего маху. Нет, так не годится. Уложив «орех» на песчаное ложе, она выбрала камень поприхватистее и стукнула сверху. Кокос вылетел из-под камня, как пушечное ядро, стукнулся о другой камень, покрупнее, и опять скатился на песок.

Проклятье, да как же их открывают-то?!!

Лере вспомнилось, как герои джеромовской книжки «Трое в лодке, не считая собаки», забыв прихватить в поход консервный нож, пытались открыть банку… кажется, с персиками. Как она хохотала, читая об этом, — едва ли не до слез!

Сейчас ей было совсем не до смеха. Впору скорее заплакать.

С воды донеслись щелчки и посвистывания. За острыми камнями «драконьей челюсти» резвилось несколько дельфинов.

— Что уставились? — зло закричала Лера. — Нравится? Это все из-за вас!

Вскочив на ноги, она подбежала к замыкающим песчаный пятачок камням, за которыми, должно быть, сразу начиналась глубина — дельфины смогли подплыть почти вплотную. Зачерпнула горсть песка, швырнула в них… рассыпавшийся веером песок, разумеется, не долетел. Схватила скальный обломок, замахнулась… и бессильно опустила руку. Да, она не помнила себя от злости, но швырять в дельфинов камнями… в этом было что-то… неправильное. Непоправимо неправильное.

Лера уронила камень себе под ноги и бессильно всхлипнула:

— Я умру здесь, понимаете?!

Они смотрели так внимательно, точно в самом деле ее слушали. И от этого она еще сильнее разозлилась:

— У меня нет еды! Нет воды! Я не знаю, где я вообще! Без телефона, без возможности с кем-нибудь связаться, хоть как-то сообщить о себе! Мне нужна помощь! А тут — никого! Только вы. Любопытно вам, да? Небось в ваши головы и не придет сплавать и кого-нибудь сюда привести. Это только Макс уверен, что вы такие же умные, как люди. А вы тупые, как… как… бычки в томате!

Бычков на любом рынке продавали, разумеется, множество:

— Свежайшие! Час назад еще плавали! — ну и так далее.

Но «бычки в томате»? Лера только от родителей про такие консервы слышала. И откуда сейчас они в голову пришли? Да еще применительно к дельфинам. Вместо очередного рыдания из горла вырвался вдруг неожиданный смешок. Наверное, не зря говорят, что при стрессе полезно прокричаться и проплакаться. Вся злость, весь страх, паника, жалость к себе — все как будто вытекло вместе со слезами, выплеснулось с рыданиями и всхлипами.

Когда Лера замолкла, дельфины словно переглянулись — по крайней мере выглядело это похоже — и, дружно развернувшись, резво поплыли от берега, поблескивая темными мокрыми спинами. А метров через десять и вовсе ушли в глубину, так что блестящие спины пропали из виду.

— Вот и отлично! — фыркнула вслед Лера. — Убирайтесь. Все равно от вас никакого толку.

Упрямый кокос так и лежал там, где она его бросила. Эдакий символ ее беспомощности и никчемности.

Черт побери! Но ведь в тропиках, где эти самые кокосы прямо рощами растут, мартышки их воруют и… и как-то, наверное, раскалывают? Неужели она, Лера, глупее мартышек? Ну уж дудки!

Собрав несколько скальных обломков, она вкопала их в песок, изобразив нечто вроде гнезда, на дно которого лег небольшой плоский камень. Установив кокос в «гнезде», Лера подтащила несколько камней потяжелее, привалила по бокам, фиксируя проклятый плод. Выбрала еще два камня: треугольный, с выпирающим острым «клювом», и второй — тяжелый, удобно легший в ладонь.

— Будем изображать из себя первобытного человека, — хмыкнула она, устанавливая на один из «глазков» кокоса острие треугольного камня, который она назвала долотом, и примерилась вторым — «молотом».

— Р-раз! И еще р-раз!

Сперва «молоток» отскакивал от «долота», попадая то по камням «гнезда», то по Лериным пальцам. Но вскоре она приноровилась, а еще через несколько ударов увидела на неподдающейся скорлупе крошечную трещинку. Как на черепе, подумалось вдруг, и от этой мысли Леру передернуло. Тряхнув головой, чтобы отогнать непрошеные ассоциации, она старательно установила импровизированное долото в «слабую точку» и продолжила свои старания. Вскоре на месте одного из глазков образовалась неровная дырка, в которой что-то белело. Торопливо расковыряв это белое, Лера жадно приникла к дыре губами…