Зов крови

Я ни хрена не разбирал во тьме. Где мы находились? Видимо в каком-то здании, на улице так темно не может быть. Сколько тут человек? Пинал и спрашивал не один и тот же, потому что тот, кто пинал, не мог одновременно сидеть на моих пальцах. К тому же голоса разные были.

— Сталкер, — будто бы с упреком начал монолитовец, — отвечай на вопрос.

Я бы рад, если бы мог хоть слово вымолвить. Откашлялся, прохрипел:

— Привет…

По губам несильно ударили кулаком, голова дернулась в сторону. Башка и так гудела, а вы… Я понял, что не связан, руки и ноги свободно двигались. Только тело отзывалось болью при малейшем движении.

— Сталкер я, нечайно тут…

— Ты тут мне не ври! Десять наших тоже нечаянно завалили?

Щелкнула зажигалка — маленький огонек ослепил мои глаза, будто мощный прожектор. Послышался приглушенный смешок, и огонь пропал. И монолитовцы удалились. А я остался сидеть во тьме наедине с дикой болью. Но рядом словно кто-то заворочался и застонал.

— Кто здесь? — прошептал я, пытаясь увидеть хоть что-нибудь.

— Леха, ты? — послышался слабый голос откуда-то слева.

— Санька? — я невольно улыбнулся. Он тоже живой.

Я пошарил в карманах. Заботливые монолитовцы отобрали даже спички. Я снова остался в одной только куртке, джинсах и ботинках, как в тот день, когда обратился к проводнику за помощью. Только тогда у меня еще была сумка и еда, а теперь совсем ничего.

Я встал и осторожно пошел вперед, нащупал стену, прошел вдоль нее. Помещение было небольшое, вроде подвала. Выход был в углу, к нему вела ступенчатая лестница.

Через пять минут нас с Карташом ожидал еще один сюрприз. Открылась дверь, и в комнату втолкнули Старшину. Тот не устоял на ногах и рухнул на живот, даже не успев выставить руки. Мы с Карташом подползли к нему и подтащили к стене. Похлопали по щекам, больше никак привести в себя Старшину мы не могли. Но больше ничего и не понадобилось, военстал зашевелился и закашлялся. Он сплюнул липкую, пропитанную кровью слюну и хрипло сказал:

— Порядок.

— Оптимист, — усмехнулся я, сев рядом у стены. — Мы в жопе, и порядком это никак не назовешь.

— А конкретнее, где мы?

— Кто только что оттуда? — Я махнул рукой в сторону двери, но никто этого движения не заметил.

— Я все помню смутно… Меня тот наемник ранил, я уж думал — грохнул, ан нет, живой… только бок прострелен, но я жив остался…

Старшина так же был без снаряги, только легкий комбез. Кровь у него уже не шла, и рана была не слишком серьезной, но слабел он с каждым часом, что мы сидели в подвале.

Время ползло, как на университетских парах — медленно и лениво. Снаружи не доносилось ни звука, иногда мне казалось, что я просто оглох, а вкупе с темнотой — и ослеп. Мы постепенно привыкли к темноте, и начали видеть очертания друг друга.

— Вот тупость, — пробормотал Старшина. — Не думал, что все так обернется… А ведь с самого начала знал, что косяк выйдет…

— Ни хрена себе, — спокойно отозвался я. — А что же ты так звал нас сюда?

— А что мне оставалось делать? Да ты и сам хотел узнать что-то там…

— Ты лучше скажи мне, почему наемники тебя сразу же опознали? А?!

— А ты скажи, что за стрельбу вы устроили там? Из-за вас монолитовцы напали на наемников, и началось палилово!

— Ну давай же, обвини меня еще раз!

Я привстал, опираясь о стену, скинув куртку и закатав рукава свитера. Старшина тоже поднялся, я не ожидал такой резвости от раненого. Он кинулся ко мне, занеся руку для удара. Я присел, его тяжелая рука пронеслась надо мной, и я ткнул кулаком ему в бок. Старшина согнулся пополам, схватившись за открывшуюся рану, а я, воспользовавшись этим, схватил его за шиворот и толкнул к стене. Военстал рухнул, а я осел на пол, прислонившись к противоположной стене. Сказывался голод и усталость, но Старшину я одолел только потому что он еще и был ранен.

Тут проснулся Карташ и встрепенулся:

— Вы что тут, совсем охъенели?!

— Заткнись, — бросил я, не оборачиваясь в его сторону. — Видишь, плохо Старшине.

Молодец, есть чем гордиться — побил раненного. Не ожидал от тебя, право, не ожидал.

«И ты заткнись, — лениво подумал я. — Просто заткнись»…

Не дождешься, — пообещал голос. — Я тебе тут не радио, чтобы ты меня выключить мог. Думай давай, как выбираться будешь?

«Голова у меня не думает совсем… Сколько времени прошло?»

Уже настал следующий день. Слышишь? Кто-то идет!

Я прислушался. И вправду, слышались приближающиеся шаги. Дверь открылась, и я выставил руку перед глазами, защищаясь от нестерпимо яркого света.

Меня за шкирку выволокли на улицу, Старшину и Карташа тоже. Когда глаза привыкли к свету, я разглядел нескольких человек, стоявших перед нами. Я огляделся. Все тот же пионерлагерь, значит, мы сидели в подвале где-то тут. Что ж, хотя бы хорошо, что мы знаем, где находимся.