Зов Ктулху

Вскоре я убедился в его полной искренности. Он без утайки рассказал мне о своих снах. Они вырывались из глубин подсознания и постоянно подпитывали его творчество. Он показал мне статую, по сути многократно увеличенный барельеф, и ее жуткие очертания заставили меня вздрогнуть от мрачного предчувствия. Уилкокс не упоминал, видел ли он ее образец наяву или только во сне, но его руки бессознательно вылепили контуры. Несомненно, он говорил в бреду об этой движущейся глыбе. Скульптор ничего не знал о тайном культе, его смутили дядины расспросы, но я уже в который раз подумал, что видения были навеяны ему какой-то книгой или картиной.

Он рассказывал о своих снах ярко и образно, как настоящий поэт, и я словно воочию увидел циклопический город из скользких зеленых камней (по странному выражению Уилкокса, вся его геометрия была неправильна) и услыхал полубезумный зов из-под земли: «Ктулху фтагн, Ктулху фтагн».

Эти слова были частью страшного заклинания о мертвом Ктулху, грезящем в каменном склепе в Р’лайх. Признаюсь честно, они растрогали меня, и я не смог скрыть волнения. Однако Уилкокс когда-то слышал культовое пение, а потом забыл о нем. Разве упомнишь все прочитанные книги и прежние видения? Впоследствии богатое воображение скульптора вытолкнуло эти образы на поверхность сознания, они явились ему во сне, и он воплотил их, создав барельеф и жуткую статую. Если это и был обман, то очень невинный. Просто Уилкокс легко возбуждался и ему не хватало выдержки. Мне никогда не нравились люди подобного типа, но я старался сохранять объективность и отдал должное его таланту. Мы расстались вполне дружески, и я пожелал ему успеха.

Все связанное с культом продолжало притягивать меня, как магнит. По временам я видел себя знаменитым ученым, выяснившим, как и когда он зародился. Я посетил Новый Орлеан, познакомился с Леграссом и другими участниками полицейского рейда, осмотрел страшную статуэтку и даже расспросил уцелевших пленников-метисов. Никаких дополнительных подробностей я не узнал, но рассказы очевидцев вновь воодушевили меня. Я чувствовал, что близок к разгадке реально существовавшей, потаенной и очень древней религии, и это открытие сделает меня известным антропологом. Но я считал и сейчас считаю себя материалистом и отрицал совпадения снов как чистую выдумку. Сообщения в газетах, которыми так дорожил профессор Энджелл, тоже не внушали мне доверия.

Я руководствовался опытом, а не интуицией, но одна догадка долго не выходила у меня из головы. Боюсь, что мой дядя умер не своей смертью. Он упал на узкой крутой улочке, столкнувшись с моряком-негром. Известно, что рядом, у берега, вечно околачивались метисы из разных стран. Я не забыл о смешанной крови и пиратстве идолопоклонников из Луизианы и не удивлюсь, узнав об отравленных иглах или других изощренных способах убийства. Ведь они верят в свои ритуалы и привыкли уничтожать чужаков. Правда, Леграсс и его подручные остались целы и невредимы, но моряк, видевший остров и Ктулху, недавно погиб в Норвегии. Возможно, какой-то злодей услышал об исследовании моего дяди и рассказе скульптора? Я думаю, профессор Энджелл умер оттого, что слишком много знал и хотел выяснить еще больше. Время покажет, удастся ли мне продолжить его поиски и что ждет меня на этом пути.

III. Безумие исходит из морских глубин

Небесам было угодно облагодетельствовать меня еще раз: по чистой случайности я обнаружил расставленные на полке подшивки старых номеров газеты. Я вовсе не искал этот номер австралийской «Сидни баллютин» от 18 апреля. Не знаю почему, но статья ускользнула от внимания дяди и не пополнила коллекцию вырезок.

В ту пору я прекратил исследования «культа Ктулху», как называл его профессор Энджелл, и поехал в гости к знакомому ученому в Патерсон, штат Нью-Джерси. Он работал хранителем в местном музее и был специалистом по минералогии. Как-то, осматривая образцы, лежавшие на полках в запаснике, я обратил внимание на пожелтевшую газету под камнями. Это был номер «Сидни баллютин», о котором я только что упомянул. Мой знакомый поддерживал связи с коллегами из разных стран, и они часто обменивались нужными изданиями. Меня привлекла необычная фотография. Приглядевшись, я увидел, что заснятый на ней каменный идол ничем не отличается от луизианской находки инспектора Леграсса.

Я снял камни, достал газету и развернул ее. Размеры статуэтки были невелики, я разочарованно вздохнул и прочел статью.