Зов Ктулху

Я полностью процитировал статью. Она и снимок этого страшного идола вызвали у меня целый шквал идей и вопросов. Я узнал новые, драгоценные подробности о культе Ктулху и временах, когда его власть ощутима на море и на суше. Почему метисы потребовали, чтобы «Эмма» повернула к берегу, если статуэтка была у них на яхте? Чего они добивались и кто мог им помешать? Где этот неведомый остров, на котором погибло шесть моряков? Отчего Йохансен не желал о них говорить? Что удалось выяснить в ходе расследования в адмиралтействе и что знали об этом жутком культе в Данедине? И самое главное, какая глубинная связь дат придала столь зловещий смысл событиям, детально описанным моим дядей?

Судите сами: 1 марта или 28 февраля, согласно международным стандартам суточного времени, произошло землетрясение, а в морях бушевали штормы. Яхта со своей гнусной командой так торопилась отплыть в океан, словно ее подгоняла какая-то могущественная сила. На другом конце земли поэты и художники видели во сне влажный циклопический город, а молодой скульптор изваял статую Ктулху. Двадцать третьего марта экипаж «Эммы» высадился на неизвестном острове, где умерло шесть человек, и в эту ночь сны всех чутких людей стали удивительно яркими и мрачными. Можно было подумать, что на них упала тень гигантского чудовища. Да, оно преследовало их воображение, не потому ли архитектор сошел с ума, а скульптор внезапно начал бредить! Ну а что принес с собой шторм 2 апреля, когда им перестал сниться надводный город с сырыми скользкими камнями, а Уилкокс излечился от лихорадки? Что все это значило и на что намекал старый Кастро в своих туманных речах о грядущем царстве Властителей Древности, спустившихся со звезд, о верности их культу и об их умении навевать сны? Неужели я приоткрыл завесу, за которой притаились космические силы, способные уничтожить любого смертного? А если так, то сознание должно быть готово к новым потрясениям. Они лишь на время прекратились 2 апреля, и над нами скоро вновь нависнет угроза.

Днем я отправлял телеграммы и собирался в дорогу, а под вечер попрощался с хозяином дома и сел в поезд до Сан-Франциско. Не прошло и месяца, как я оказался в Данедине, однако не раздобыл там никаких новых сведений. Горожан мало интересовали страшные идолопоклонники. Им было известно, что метисы допоздна засиживались в старых тавернах или попрошайничали на набережных. К ним давно привыкли и старались их не замечать. Правда, по городу ходили слухи об их путешествии на какой-то остров, и в те дни на дальних холмах негромко били барабаны и горели костры.

В Окленде я узнал, что после тяжелого и безрезультатного допроса белокурый Йохансен вернулся из Сиднея совершенно седым. Вскоре он продал свой особняк на Уэст-стрит и вместе с женой уехал на родину. Он не делился с друзьями своими переживаниями, и они смогли дать мне только его адрес в Осло. Из Окленда я направился в Сидней, где встретился с моряками и чиновниками из адмиралтейской службы. Расспросы и на сей раз ни на йоту не приблизили меня к выяснению истины. «Алерт» продали и стали использовать для коммерческих перевозок. Я видел яхту в сиднейском порту неподалеку от кольцевой набережной, но не почерпнул для себя ничего интересного. Искривленная фигурка с головой осьминога, телом дракона и распростертыми крыльями и надписями на пьедестале хранилась в музее в Гайд-парке. Я долго не отходил от нее. Она показалась мне загадочной и пугающе древней, но, подобно другим статуэткам, была сделана мастерски. Я вновь обратил внимание на причудливую фактуру камня и мысленно сравнил его с меньшим по величине идолом, найденным Леграссом. Тот же цвет, те же прожилки и разводы. Сотрудник музея сообщил мне, что геологи исследовали камень и остались в недоумении. Они клялись, что на земле нет даже отдаленно подобной скалы. В моем сознании всплыли слова старого Кастро о Властителях Древности: «Они опустились на землю со звезд и принесли с собой идолов».

Никогда в жизни я не испытывал такого душевного потрясения. Мне нужно было непременно увидеться с Йохансеном в Осло. В Лондоне я пересел на корабль, плывший в столицу Норвегии, и осенью высадился в порту близ тенистого Эгеберга.

Йохансен жил в старом квартале короля Гарольда Гардрада. Город несколько веков словно маскировался под названием Христиании, но этот уголок сохранил исконное историческое имя, напоминавшее о прежнем Осло. Я быстро доехал на такси и постучал в дверь опрятного особняка с оштукатуренным фасадом. Мое сердце тревожно билось. Мне открыла женщина с грустным лицом и на ломаном английском объяснила, что Густава Йохансена нет в живых.