Зов кукушки

— У вас неважные отношения с сестрой, мистер Лэндри? — спросил он.

— Мы с ней прекрасно ладим; дело лишь в том, что я не закрываю глаза на ее сущность, мистер Страйк, и вижу, что она — виновница всех своих бед.

— После смерти Чарли им беспрепятственно разрешили очередное усыновление?

— Не будь Алек мультимиллионером, препятствий, думаю, было бы немало, — фыркнул Лэндри. — Мне известно, что органы опеки были обеспокоены нервно-психическим состоянием Иветты, да и возраст супругов был далеко не юным. Жаль, что их заявление не отклонили. Но Алек был чрезвычайно изворотлив, да к тому же у него остались разные сомнительные связи еще с той поры, когда он подвизался лоточником. Но даже он, с его возможностями, не смог заполучить белого ребенка. Привел в семью неизвестно кого и доверил заботам депрессивной истерички, начисто лишенной здравого смысла. Меня не удивляет, что это закончилось катастрофой. Лула росла неуравновешенной, как Джон, и неуправляемой, как Чарли, а Иветта не умела ее приструнить.

Строча в блокноте под взглядом Лэндри, Страйк размышлял: не потому ли Бристоу так переживает из-за негритянских корней Лулы, что глубоко верит в генетическую предопределенность? Вне сомнения, Бристоу с малых лет был посвящен в дядюшкины взгляды; дети впитывают убеждения взрослых на каком-то глубинном, первобытном уровне. Он, Страйк, нутром чуял, когда никто еще не заговаривал об этом в его присутствии, что их мать не такая, как у других, что есть в ней (если верить неписаному кодексу, который связывал всех окружавших его взрослых) нечто позорное.

— Насколько я знаю, вы виделись с Лулой в день ее гибели? — спросил Страйк.

Ресницы Лэндри были такими светлыми, что казались седыми.

— Прошу прощения?

— Угу… — Страйк демонстративно полистал блокнот и уставился на совершенно чистую страницу. — Вы встретились в доме вашей сестры, так ведь? Когда Лула заехала проведать леди Бристоу, верно?

— Кто вам это сказал? Джон?

— Это есть в деле. Разве здесь какая-то нестыковка?

— Нет, все так, просто я не понимаю, какое это имеет отношение к нашему разговору.

— Извините, но, когда вы сказали, что ожидали моего звонка, я подумал, что вам несложно будет ответить на пару вопросов.

У Лэндри был такой вид, словно его внезапно приперли к стенке.

— Мне нечего добавить к тому, что я сообщил следствию, — в конце концов сказал он.

— А именно, — уточнил Страйк, полистав блокнот и остановившись на другой чистой странице, — что в то утро вы навестили сестру, повидались у нее с племянницей, а потом поехали в Оксфорд на конференцию по международным вопросам семейного права?

Лэндри опять пожевал.

— Правильно, — сказал он.

— В котором примерно часу вы зашли к сестре?

— Часов в десять, — после короткой паузы ответил Лэндри.

— И как долго у нее пробыли?

— Наверное, с полчаса. Возможно, дольше. Уже не помню.

— И прямиком направились в Оксфорд, на конференцию?

Через плечо Лэндри Страйк заметил запыхавшегося, растрепанного Джона Бристоу, который о чем-то спрашивал официантку. В руке у него был прямоугольный кожаный чехол. Еще не отдышавшись, Бристоу огляделся и, как показалось Страйку, с испугом скользнул глазами по затылку Лэндри.

6

— Джон! — окликнул Страйк своего клиента.

— Привет, Корморан.

Лэндри даже не посмотрел на племянника; взяв нож и вилку, он только теперь отведал поданный ему террин. Страйк подвинулся, чтобы Бристоу сел напротив дядюшки.

— Ты поговорил с Ройбеном? — ледяным тоном осведомился Лэндри, прожевав террин.

— Да. Пообещал, что заеду ближе к вечеру, чтобы при нем сверить все депозиты и счета.

— Мы с вашим дядей, Джон, беседовали про утро того дня, когда погибла Лула. Остановились на том, в какое время он заходил к вашей маме, — сказал Страйк.

Бристоу покосился на Лэндри.

— Меня интересует все, что там говорилось и делалось, — продолжал Страйк, — так как по утверждению шофера, который увозил оттуда Лулу, она была чем-то расстроена.

— Еще бы не расстроена! — вспылил Лэндри. — У ее матери рак.

— Но операция прошла успешно, разве нет?

— Иветте только что сделали гистерэктомию. У нее начались боли. Не удивляюсь, что Лула расстроилась, увидев мать в таком состоянии.

— Вы разговаривали с Лулой?

Секундное замешательство.

— Перекинулись парой слов, не более.

— А между собой вы разговаривали?

Бристоу и Лэндри отводили глаза. Последовала более затяжная пауза, которую нарушил Бристоу:

— Я работал в кабинете. Слышал, как приехал Тони и как он разговаривал с мамой и Лулой.

— Вы не заглянули поздороваться с племянником? — Страйк переключился на Лэндри.

Тот просверлил его колючим взглядом блеклых глаз, обрамленных бесцветными ресницами.

— Заметьте, никто не обязан отвечать на ваши вопросы, мистер Страйк, — произнес Лэндри.

— Разумеется, — согласился Страйк, сделав мелкую, неразборчивую пометку в блокноте.

Бристоу не сводил глаз с дяди. Лэндри, видимо, передумал: