Зов любви

— Встань! Я прощаю тебя! Не произноси ни слова! Чтобы ни одна живая душа в этом поселении не знала, кто я! — в ответ тризар встал и поклонился, радуясь, что остался жив из-за своей оплошности.

Но Повелитель ошибался, о его прибытие вождю уже доложил шаман, узнавший это от духов. Так что вождь и шаман только создавали видимость, о том, что не ведают, кто их посетил собственной персоной.

А Ш' шадар внутри себя кипел от гнева и не понятно, от чего больше: от того, что чуть не выдал себя, или от того, что его змей принял Нэйли, как свою самку, готовый чуть ли не вить с ней гнездо. Наверное, все же больше его злило то, что его чувства расходились с чувствами его змея. Успокоил он себя тем, что это просто сработали инстинкты собственника гарема, ее он действительно считает своей наложницей, хоть она и сбежала от него. Заглянув ей в лицо, он увидел вместо привычной благоговейной реакции самок на него неопределенное выражение лица и смесь нелицеприятных эмоций, при этом успев отметить для себя, что ему она нужна всего лишь для общения и не больше. Для постельных утех у него красавиц полный гарем. Очевидно его эмоции для нее были открытой книгой, потому что он почувствовал еще больше злости и услышал ее раздраженный голос.

— Отпусти меня! Я в порядке! Я сама в состоянии идти, — она злилась на себя за то, что позволила себе разомлеть в его руках и глубоко в душе надеяться, что это не просто забота. Разозлилась на себя еще больше, когда увидела выражение его глаз, и прочла в его эмоциях полное безразличие, и это даже хуже, чем отвращение. Она настолько для него бесцветна, как пустое место.

Она, вообще, не понимала, что с ней происходит, как будто раздвоение личности: одна ее половина хотела его и надеялась, другая же половина боялась отношений и не верила, особенно ему, красавцу, разбалованному женским вниманием. Увидев его сомнения и привычку доминировать командуя, она, сама того не понимая, использовала силу своей сущности надавила на него ментально. От неожиданности он резко поставил ее на ноги, можно сказать почти уронил. Но она недооценила свое состояние, ее тело все еще плохо ее слушалось. Чтобы не упасть она ухватилась за стоящего рядом тризара из отряда. Собственническую и удивленную реакцию Ш' шадара погасил ее непонимающий взгляд глаз с проявившимися вертикальными зрачками из-под нахмуренных бровей. Зато поддерживающий ее тризар не знал, млеть ли ему от счастья или же прощаться с жизнью. Змей повелителя четко обозначил ее своей, поэтому он стоял, как истукан ни живой, ни мертвый, и ждал, когда на него обрушится кара Повелителя. К всеобщему облегчению, они услышали приветственную речь вождя племени. Которую Нэйли не слушала, кипя праведным гневом на себя нелюбимую. После короткой беседы их куда-то повели, чуть ли не кланяясь всю дорогу. К счастью она смогла передвигаться самостоятельно, с трудом выдернула свою ладонь из-под локтя тризара, который, сожалея, выпустил ее руку, как обычно после применения ее способностей он чувствовал к ней особое влечение. Вот вся их процессия дошла до огромного шатра, который установили в честь прибытия царствующего, но в него Нэйли зашла одна. Ш' шадар, убедившись, что она скрыта от посторонних глаз, пошел на ужин, устроенный в его честь, по дороге отдавая распоряжения.

Нэйли, как только поняла, что осталась одна, облегченно вздохнула и сняла свой рюкзак и сумку, плащ, и плюхнулась на пол, устеленный толстыми шкурами. Осматривая временное пристанище, она только удивлялась, зачем для нее одной такой огромный шатер, который по площади мог заменить квартиру в ее мире. Уют шатру предавал горевший очаг, он же и служил освещением. Так же тут имелись спальные места, широкий лежак был покрыт еще толстым слоем шкур и устеленный простыней и покрывалом. Как и в гнездах тризаров по всюду валялось огромное количество разноцветных подушек разного размера. Присутствовал и низенький столик, как у всех восточных народов. С одного края, ближе к выходу стояла большущая лохань, в которой можно было скупаться. Очевидно изготовлена она была специально для тризаров.