Зов наслаждений

– Послушайте, пока вы здесь, не стоит беспокоиться о завтраке для меня. Я, как правило, обхожусь без него, а если проголодаюсь, сам могу соорудить бутерброд на скорую руку.

– Эдакий вы упрямец, – только и сказала Джой.

Он отхлебнул еще кофе.

– Мне нужно сегодня закончить одну работу. Пора в мастерскую.

– Прихватите с собой хотя бы маффин, – предложила Джой, взяв свежеиспеченный кекс с синей керамической тарелки и протягивая ему угощение.

Он вздохнул:

– Если я его возьму, отпустите меня?

– Если я вас отпущу, вы вернетесь?

– Вообще-то я здесь живу.

Джой снова улыбнулась:

– Отпускаю вас. Идите с миром.

Его губы дернулись.

– Люди считают меня странным.

– Я нет, – быстро произнесла она, сама не зная почему, пока не увидела промелькнувшее в его взгляде удовольствие.

– Не забудьте сказать об этом Кей, – бросил он, выходя из кухни.

– Пока, Сэм, – послышался ему вслед звонкий голосок Холли.

Джой была уверена, что Сэм ускорил шаги, чтобы не слышать детского голоса.

* * *

Зря он отказался от блинов. Спустя три часа Сэм все еще чувствовал их запах, а его желудок явно протестовал, требуя пищи. Налив себе вторую чашку кофе, он уставился на крошки от маффина, с которым он быстро расправился, пожалев, что кекс был только один. Черт бы все это побрал!

Мало того что лицо Джой постоянно маячило у него перед глазами, так она еще оказалась прекрасной кулинаркой. Ну и кто ее просил готовить ему завтрак? Кей никогда этого не делала. Обычно он обходился кофе с бутербродом. Но сейчас он ощущал во рту вкус маффина, и запах блинчиков его мучил.

Хотя попробовать их – значило бы сесть рядом с тараторившей без умолку крошкой Холли. Видеть ее сияющую улыбку, слушать детскую болтовню было выше его сил. Он сделал глоток горячего кофе, и его пустой желудок заурчал. Но он хотя бы закончил работу. Скрестив ноги и откинувшись на стуле, Сэм мысленно похвалил себя.

Безупречно гладкая поверхность деревянного стола мягко поблескивала свеженанесенным лаком. Толстая ножка выглядела корявой и перекрученной, но тоже была отполирована и все углы сглажены. Он сделал ее из цельного толстого сука упавшего дерева. Сэм был уверен, что заказчику работа понравится. Увидеть воплощение своего замысла в готовом изделии было несказанно приятно. Он чувствовал подобное удовлетворение и тогда, когда работал с красками и холстом.

Сэм нахмурился. Он бежал от воспоминаний, не хотел думать о своей страсти к рисованию. А что, если он никогда в жизни не сможет снова взять в руки кисть? Эта мысль постоянно мучила его.

Хорошо, что он занялся работой по дереву. Это приносило хоть какое-то удовлетворение и облегчение, наполняя его жизнь определенным смыслом. Ему часто приходила на ум пословица: «Что имеем – не храним, потерявши – плачем». К своему стыду, он только сейчас осознал ее полный смысл.

Сэм продолжал раскачиваться на стуле, когда за его спиной раздался детский голосок:

– Это сказочный стол?

Он повернул голову к стоящей на пороге Холли. Одетая в розовую парку, голубые джинсы, бело-розовые кроссовки с принтами фей, девочка сама была похожа на сказочного эльфа с прозрачным личиком и двумя светло-русыми косичками.

Сэм замер. Сердце его бешено колотилось, и ему хотелось убежать.

Неожиданное появление девочки вкупе с терзавшими его воспоминаниями так больно по нему ударило, что он едва не задохнулся. Он посмотрел в синие глазки Холли, точную копию материнских, и обозвал себя трусом, раз при виде ребенка решил удрать. Хотя следовало признать, что у него были веские на то причины.

Поскольку Холли продолжала вопросительно на него смотреть, Сэм отпил кофе и нехотя произнес:

– Нет, это просто стол.

– Он похож на дерево, – сказала Холли, сделав маленький шажок внутрь.

Дверь закрылась, и в мастерской стало теплее.

– Когда-то это и было дерево, – скупо ответил он.

– Это ты его сделал?

– Да, – односложно подтвердил он.

Малышка смотрела на него огромными синими глазами вполлица, а он по-прежнему цедил слова, не в силах с собой совладать. Но Холли ни в чем не виновата. Она и ведать не ведает про его демонов. Какое он имеет право так себя с ней вести?

– Можно потрогать? – с обаятельной улыбкой спросила она.

– Нет, – снова резко ответил он, внутренне поморщившись от своего тона.

– Ты чем-то расстроен? – серьезно спросила она, склонив набок головку.

– Что? – переспросил он.

Ее непосредственность, искренняя улыбка и любопытство сердили его. И тем не менее бесстрашие, с которым она продолжала разговаривать с явно раздраженным человеком, не желающим общаться, делало девочку образцом для подражания.

– Мамочка говорит, что, когда я капризничаю, мне нужно немного поспать. – Она торжественно кивнула. – Может, и тебе стоило бы прилечь?

Сэм вздохнул. Холли – вылитая мать, плохое настроение едва ли может ее отпугнуть, как и его односложные ответы. Смирившись с неизбежным присутствием девочки в мастерской, он сказал:

– Я не хочу спать. Я просто занят.