Зов пахарей

Полковник Гибон На городской площади Гориса выстроилась конница. Пришли представители духовенства, народ сбежался. Зангезурские женщины вышили красное знамя для войска Андраника. На шелковом стяге с золотыми кистями было вышито: «Особая ударная армянская часть».

Приняв знамя из рук самой старой мастерицы Гориса Султан-Баджи, Андраник сказал: «Я бы хотел, чтобы это было последнее знамя, которое дает армянская мать своему сыну, напутствуя его перед боем. Пусть это знамя несет с собой удачу и мир. Я принимаю его с глубоким сознанием ответственности прежде всего перед нашей историей, а значит, и перед будущими поколениями Армении, перед вами, жители Сисиана и Гориса. Я уверен, когда на свете станет спокойно, когда все страсти улягутся, наши потомки благословят этот день и это знамя».

После торжественной части конница, пустив вперед знаменосца с красным знаменем, вышла из города. Уже стемнело, когда всадники, пройдя над Хндзореском, добрались до последнего села в Горисе – Теха.

Голой пропастью разверзлось перед ними ущелье Зап. Шанинанд стянул все войско к этому ущелью и, стоя с биноклем в руках возле пушки, готовился начать обстрел вражеских позиций.

Вдруг возле старого моста показался автомобиль с белым флагом. Три всадника поскакали навстречу. Вскоре один из них вернулся и сообщил, что это англичанин, полковник, приехал вести переговоры о мире.

– Имя?

– Гибон.

Командный состав засуетился, приводя в порядок палатку. Палатка Шапинанда была разбита на передней линии, под огромным утесом. Над палаткой развевалось красное знамя – подарок женщин Гориса. Аджи Гево и Торгом быстро расстелили на полу несколько ковров, в углу положили подушки и попросили Андраника принять чужеземца торжественно и с церемониями, стоя у входа в палатку.

– Ладно, ладно, это мы знаем, вы свое дело делайте, – пробурчал Андраник.

Он надел свой генеральский мундир со всеми регалиями, зачесал назад волосы, как обычно, и вышел навстречу английскому полковнику.

Белый флаг промелькнул над мостом и остановился возле самой палатки, где выстроились в почетном карауле две роты пехотинцев и отряд конницы. Полковник вышел из машины. Переводчик Шапинанда встретил его и, проведя перед войском, повел к палатке.

Ущелье Зап, небо над которым всю ночь было красным от солдатских костров, до сих пор мирно курилось. Вдоль всей дороги солдаты что-то калили на огне.

– Что это они делают? – удивленно спросил англичанин.

– Пшеницу жарят, чтобы есть вместо хлеба.

– Значит, одержавшие столько побед армянские воины обречены на голодное существование?

– Да.

– А если бы дать им паек наших солдат, что бы они тогда сделали?

Армянский полководец приветствовал англичанина и пригласил его зайти в палатку, где, конечно, не было ни стола, ни стульев, а только наспех расстеленные ковры и две-три подушки, чтобы сидеть по-турецки.

Английский полковник, явившийся на переговоры, был среднего роста, худой, с невыразительной внешностью. Шапинанд по сравнению с ним был роскошно одет и вид имел куда более представительный. Взгляд нашего полководца выражал строгость, но глаза, если вглядеться, были полны живости и приветливости. Гибон понимал, что перед ним стоит тот самый знаменитый армянин-полководец, который в последнюю минуту объявил Нахичеваньский уезд частью Советской России и вел переговоры с красным комиссаром Кавказа Степаном Шаумяном, решив присоединиться к Красной Армии. Англичанин и армянин посмотрели друг на друга изучающе и сели. Андраник сел, подогнув под себя ноги по-турецки, а англичанин, непривычный к этому, кое-как примостился перед полководцем. Между ними сел переводчик.

Гибон сказал, что приехал из Баку по поручению командующего общими союзными войсками Томсона.

– У меня письмо от него. Кроме того, официально заявляю вам, что союзники одержали победу, немцы и турки потерпели поражение. Объявлено перемирие, и потому я хочу попросить вас, чтобы и вы со своей стороны прекратила огонь и не двигались вперед ни на шаг. Томсон требует от армян остановиться там, где их застанет это письмо. Если же вы нарушите условия перемирия, это будет рассматриваться как враждебные действия по отношению к союзникам, что вызовет ответные действия. Андраник оборвал его:

– А как же наши собственные требования? Как с этим быть?

– Ваши требования должны быть рассмотрены за столом перемирия и разрешены мирным и честным путем, чего вы вполне заслуживаете своими бесконечными жертвами и преданностью делу.

Армянский полководец потянул за рукав своего переводчика:

– Скажи ему, что я не очень разбираюць в дипломатии и не очень во все это верю, но приму перемирие с условием, что каждый из нас сдержит слово.

Через некоторое время обе стороны объявили перемирие. Поверженный неприятель был доволен, победитель-армянин пребывал в печали. Потухли костры в Запохском ущелье, свернули палатку полководца.