Зов пахарей

— Гайдуком был! А мы что, по-твоему, с неба упали? Приучайся к воинской дисциплине. Черкеску надел, и вдруг — «ло-ло». А теперь слушай мой приказ. Ты знаешь, наши телеги приводят в порядок, предупреди ребят из национального совета, чтобы завтра же все было готово, так и скажи им, что завтра последний день. Дальше. До сих пор наших коней подковывал Чепечи Саргис. Его нет, найди в Горисе или же среди наших беженцев одного-двух кузнецов, пусть всех лошадей проверят, подкуют. Родник Сосе два дня назад жаловалась, что ее лошадь ходит без подков. И Торгом жаловался. Одним словом, кончай свои «ло-ло» и приступай к делу. Я велел раздать продукты оставшимся в городе беженцам. Узнай, выполнен ли приказ. В сумерки придешь и обо всем доложишь.

— Слушаюсь, полководец.

— Ну, иди.

Весь день Аджи Гево крутился, выполняя поручения полководца. Вечером, когда он, насвистывая, возвращался к командному пункту, что-то вдруг привлекло его внимание.

На берегу реки расселись беженцы. Какой-то хутец оживленно рассказывал им байку.

«Себастиец Мурад из Сарыкамыша безоружный шел в город Тифлис. Генерал Назарбеков вызывает его к себе и говорит: „Мурад, мы с османцем в ладу сейчас, война между нами кончена. Ты что же хочешь, чтобы из-за тебя и Акдраника снова каша заварилась? Быстрее бери свою черную бурку, садись на своего белого коня и уезжай отсюда, пока цел“. Мурад берет свою черную бурку, седлает своего белого коня, а сам, красивый, храбрый мужчина, едет на Северный Кавказ. А вдогонку телеграмма идет: мол, нет, ступай еще дальше. Мурад доходит до самого Аштархана.

А в этих краях жил красный командир, звали Ворошилов. Погнал Мурад коня прямо к нему. „Здравствуй“, — говорит. И в ответ слышит: „Здравствуй“. „Вы с Лениным-пашой, — говорит, — взялись за оружие, чтобы драться за свободную жизнь, а мы, землеробы, против кого? Наша война ведь тоже с беками и богачами, — выходит, что мы с вами заодно“. Ворошилов смотрит на него. „Раз ты такой храбрый, — говорит, — и за наше дело, нашему товарищу Степаносу Шаумяну очень сейчас туго приходится. Ступай к нему в Баку“.

— „Оружие дай“.

Ворошилов выдает ему оружие. И Мурад в тот же день — и конь под ним быстрый, и ружье в руках новое — приходит в Баку к Степаносу Шаумяну.

Этого оставим здесь, вернемся к Андранику.

Андраник, когда приходит в Апракунис, садится, пишет письмо Степаносу Шаумяну: дескать, я, сын кузнеца, Шапинанд из Шапиягарахисара, взял под красное знамя уезды Гохтан, Нахичевань и Мегри. Ночью Андраник идет в Кхнут и отправляет свое письмо по беспроволочному телеграфу.

Шаумян Степанос берет телеграмму Андраника и идет к Ленину: мол, так и так, полководец Андраник со своим войском на вашу сторону перешел.

Ленин спрашивает:

— Андраник чей сын?

— Кузнеца сын, — отвечает Шаумян Степанос.

— Привет пошли Андранику-паше, — говорит Ленин и радуется, что сын кузнеца Андраник поднял над Нахичеванью красное знамя.

Шаумян Степанос садится и пишет ответ Андранику-паше: мол, твой товарищ Себастиец Мурад уже в Баку, а ты что расселся в Апракунисе, быстрее иди сюда. Шапинанд читает письмо Степаноса с приветом от Ленина и идет седлать коня, чтобы вести войско в Баку. Смотрит — Аслана его нигде нет.

— Украли! — кричит паша. — Аслана украли!

Сотник Чепечи Саргис и ерзнкиец Торгом с доктором Бонапартом бегут к нему.

— Где мой конь? — спрашивает паша.

— Не знаем, спроси своего конюха.

Ох как рассердился паша! Отвесил пощечину Чепечи Саргису, еще одну — Торгому, а доктор Бонапарт убежал.

Вызывает Андраник Аджи Гево.

— Где мой конь?

Аджи припоминает, что после Сейдаварской битвы полководец отправил своего коня в Агулисский монастырь нa хранение.

— Да ты ж своего коня монахам на хранение дал, — отвечает Аджи.

— Быстро пошли человека за конем. Я на нем в Баку поеду, Степанос Шаумян зовет меня на помощь.

Аджи посылает в монастырь человека, но тот возвращается с пустыми руками.

— Эх-вах! — вздыхает паша. — С монастырями тоже неладно стало. — И — р-раз! — бьет Аджи Гево по лицу. Аджи от боли и обиды даже кричит. На крик его прибегает Смбат-паша.

— Где мой конъ? — набрасывается на него Андраник. До этого дня Андраник на Смбата-пашу голоса ни разу не повышал, так его любил.

Смбат-паша говорит:

— Давай пойдем найдем коня этого чокнутого, а то он нам покоя не даст.

Чепечи Саргис пошел в Верхний Агулис и Цхну, Торгом пошел в Сейдавар, Аджи Гево пустился обшаривать нахичеваньские горы, а сам Смбат-паша с несколькими сасунцами, Бородой Каро, Чоло и Орлом Пето дошел до самой Джулъфы.

Долго искали, но коня паши не нашли. Что делать, вернулись обратно.

— Ах, пропал мой Аслан! — крикнул Андраник и набросился, избил всех. Больше всего досталось Аджи, Гево…».

— Говорили мне, что среди беженцев есть один брнашенец, до тего славно сказки рассказывает, но слышать его не приходилось, — говорит Аджи Гево, приближаясь к рассевшимся на берегу беженцам. — Как тебя звать?

— Мое имя Цахик Амбарцум. Я и есть этот самый брнашенец.

— Сколько лет уже сказки рассказываешь?