Зов пахарей

Все это подействовало на полководца, в особенности же слова епископа Гарегина, и Андраник приказал отозвать войско и орудия и вернуться в Эчмиадзии. Дро в тот же день отправил Андранику в Эчмиадзин три пуда овса и, отдав распоряжение поставить на могиле сасунца-гайдука камень, сбежал в Дилижан. 27 апреля утром гайдукский предводитель, взяв с собой двести семьдесят солдат, покинул Армению. Со станции Шаали он дал телеграмму министру внешних дел Грузии: «Преследуемый правительством Араратской республики, прошу убежища на вашей гостеприимной земле. Прошу разрешения войти в Тифлис мне и моим солдатам».

В Грузии он пробыл недолго. Оседлал коня, взял солдат и пошел дальше. До самого Черного моря дошел. Большую часть своих солдат он устроил в городе Батуми на работу, кое-кого отправил в Болгарию и Румынию, а некоторые вернулись с Аджи Гево в Армению. А сам полководец с несколькими преданными ему солдатами погрузился на английское военное судно.

И коня своего Аслана с собой взял. Военное судно доставило их сначала в Европу, а затем в Америку.

20. Запомни мой адрес

Вскоре раненный в колено солдат выписался из госпиталя. Вот что рассказал он об этих событиях и о том, как прощался с ним Андраник:

«В апреле мы прошли Базарчай и лесами Гергеры спустились к Давалу. По дороге мы всюду видели одну и ту же картину: люди, давно уже, видно, голодающие, набросились на первую весеннюю зелень. Изможденная и обескровленная Армения испускала дух на наших глазах.

Андраник, потрясенный всем этим, принялся вслух ругать дашнаков. Полковник Гибон, подойдя к полководцу, выразил ему свое соболезнование — положение действительно было удручающее. Андраник подозвал переводчика:

— Скажите этому негодяю — был бы Лондон в таком положении, а я пришел бы выразить ему соболезнование! Пусть проваливает! О, негодяи, как злостно обманули они своего верного союзника!

На следующий день смотрим — идет поезд.

— Товарищ Андраник, я привез хлеба для твоего войска, — сказал Дро, спрыгнув на землю. Но Андраник не дал ему даже договорить, поднял руку: заткнись, мол, и бросил ему в лицо с презрением:

— Дро, это когда же мы вместе выходили на разбой, что ты меня своим товарищем называешь?

Полководец вызвал Аджи Гево и велел проверить первую теплушку: что, мол, там…

— Хлеб там, паша, — доложил Аджи Гево.

— Принеси мне одну буханку.

Взял, переломил пополам и видит — рис вперемешку с опилками.

— Значит, в Ереване голод, — сказал Андраник. — Отдайте, пусть везет обратно, — и велел запереть дверь теплушки.

Пришел священник из села Давалу: мол, если отказываетесь брать, отдайте нам, какой-никакой, а хлеб, в нашем селе голод.

— Сын мой, — сказал паша солдату, — открой дверь вагона и отдай весь хлеб святому отцу.

Священник привел людей, и они разобрали весь хлеб. А поезд полководец оставил в своем распоряжении.

— Прицепи еще несколько вагонов, — приказал полководец начальнику поезда. — Погрузим войско и боеприпасы. Да знай, не в Ереван везешь, а прямиком на станцию Эчмиадзин.

Вскоре поезд с пехотой и боеприпасами ушел.

Остались мы при конях.

— По коням! — прозвучал приказ, и конница понеслась следом за поездом.

У Дро был свой автомобиль.

— Садись в мою машину, поедем, — сказал Дро Андранику, распахивая дверцу автомобиля.

— Ты что, не знаешь Андраника? Чтобы я оставил свое войско и сел рядом с тобой, слыханное ли это дело?

И полководец сел на своего Аслана.

Прибыли в Арташат, видим — Дро уже там.

— Садись в машину, — снова приглашает Дро.

— Давай, давай, — говорит Андраник, — езжай себе.

Дошли до Норагавита — Дро ждет нас там. Опять подъезжает к Андранику:

— Садись, подвезу.

— Знаешь что, — грозно сказал паша, — не показывайся больше мне на глаза, а не то плохо все это кончится!

— Паша, — попросил Дро, — размести войско в казармах, а сам приезжай в Ереван.

Не доезжая до Ереванской крепости, Андраник отправил двух солдат проверить Разданский мост. Вскоре наша конница перешла мост перед заводом Шустова и пошла через цветущие сады к Эчмиадзину. Впереди ехал Андраник, за ним — все мы. И вдруг слышим, кто-то мчится за нами галопом; обернулись, глядим — два всадника на взмыленных конях, оба без шапок. Один из них был Дро.

— Паша, это что же ты нас обманул? — говорит Дро. — Ведь ты обещал прийти в Ереван.

— Пехота моя давно уже в Эчмиадзине. Я увожу свое войско за границу.

— Оставив настоящую Армению, ты ищешь того, чего нет. Армения там, где вершины Масиса, — сказал Дро и прибавил: — Ты иди, а войско пусть остается.

— Чтоб я тебя больше не видел! — гаркнул Андраник.

Дро вернулся по той же дороге.

Ночь мы провели в селе Паракар.

Утром рано Андраник нам говорит:

— Ребята, сегодня праздник цветения, вы почему лошадей не украшаете?

Украсили мы своих лошадей венками и сели в седла.

Возле-храма Рипсиме видим — встречает нас народ с хлебом-солью, а впереди сам католикос и епископ Гарегин. Андраник спешился, опустился на колени перед католикосом и поцеловал ему руку. Потом принял хлеб-соль, переломил хлеб и, передав поводья своего коня солдату, сел в карету рядом с католикосом.