Зов пахарей

Гайдук Никол был родом из карабахского селения Хачен. За год до Хатавинской битвы Никол с отрядом, направляясь в Ван, укрылся от преследователей в каком-то сарае, прямо на границе с Персией. Гамидовские всадники обложили сарай соломой и подожгли. Но Никол выскочил из пламени и, отстреливаясь, под градом пуль добежал до вершины ближайшей горы. Курды были ошеломлены, видя, как, прорвавшись сквозь туман и клубы дыма, гайдук исчез на горе. Вскоре стало известно, что он убил по дороге двух беков. Курды, потрясенные увиденным, окрестили этого героя Думаном и сложили о нем песню.

Вот как закончил Аладин Мисак свою песню: «Этим утром, рано-рано, самый большой фидаи по имени Думан, а на деле Божий Огонь, решил расправиться с нами».

Но сгинул, рассеялся хаченский Думан. Луна, что всю ночь вместе с нами слушала песню Аладина Мисака, соскользнув с абаханского небосклона, ушла за каменный мост Банти-Маху.

На рассвете на нас напали. Наш провожатый был убит.

Бедный абаханец, он не вернется больше в свой монастырь. Ушел на несколько дней и не вернется никогда.

Он даже ношу свою не успел опустить на землю. Рожденный курдом, он верой и правдой служил армянской церкви Цорцора и архимандриту Гинду.

Мы похоронили его возле каменного моста Банти-Маху, что означает «В тюрьме смерть», под высокой скалой, которая, как страж, возвышается над широкой Абаханской долиной.

Аладин Мисак взял ношу абаханца, и мы, пройдя ущелье Беркри, направились к Сипан-горе.

40. От царства змей до Бингёла

Аладин Мисак сказал, что где-то поблизости мы должны встретиться с опытным провожатым из Хнуса. Действительно, вскоре мы увидели этого человека. Он встретил нас возле тех самых скал, где с таким усердием искал клад давешний ванец.

Рыжий Давид был старым проводником. Одевшись курдом, он беспрепятственно проникал в самые отдаленные уголки страны и несколько раз добирался даже до Кавказа.

Давид совершал эти переходы только ночью. Был он бесстрашен, быстр и зорок. Его глаза были приспособлены к ночной тьме; казалось даже, он, как волк, в темноте лучше видит. Он знал в этой стране каждый камушек. Когда он кого-нибудь сопровождал, всегда шел впереди и почти никогда не разговаривал во время перехода. Он мог по лаю собак, по журчанию ручья, по плеску родника, по шуму листьев безошибочно определить, где, возле какого села находится.

Мы дошли до склона горы Сипан. Здесь я встретил когда-то красивую Мави, я тогда любил бродить по горам.

Рыжий Давид повел нас через Манаскертские горы к склонам Дзернака. Только дважды мы останавливались в пути. Раз — когда он засомневался, правильно ли идет, потому что темень стояла непроглядная. В нескольких шагах от этого места у него была спрятана подкова от русской лошади; он проверил, подкова была на месте, — значит, мы шли правильно. И второй раз он остановился — пошарил под каким-то камнем и вытащил пару трехов. Они были поновее тех, что были у него на ногах. Он переобулся, а старые сунул под камень, и мы пошли дальше.

А возле какого-то хачкара он остановился и прочел:

«Я говорил — это я,
Тот, кто сказал — это я,
Стал таким, как я».

— О чем говорит эта надгробная надпись? Если под этим камнем лежит мужчина, то почему у него есть могила? Нет, мы не хотим быть, как ты! — вдруг с пафосом воскликнул мушец Тигран. — Мы из тех, у кого не бывает могилы!

— Приближаемся к деревьям Каина и к роднику Авеля, — объявил Рыжий Давид, взмахнув посохом. Ночью мы подошли к селу Хачмелик.

— Налево от нас камень Жажан, — предупредил наш проводник, показывая налево.

Мы напрягли зрение: из тумана на нас глядела большая черная человекоподобная скала, водруженная на узенький холмик земли.

— Это то место, где убили Аджи Хайдара.

— Теперь приближаемся к царству змей, — предупредил проводник, вытаскивая из мешка молитвенник.

В окрестностях села Харамик виднелись большие каменные гряды. Как только взошло солнце, на этих грядах показались черные змеи — тьма-тьмущая. Рыжий Давид сказал, что они не жалят. На рассвете они выползают на свет божий, а к вечеру скрываются. И все же это были змеи, и они преграждали нам дорогу. Они лежали, свернувшись клубками, на камнях или же, подняв головы, смотрели на нас. К вечеру они, действительно, все разом пропали, и мы могли беспрепятственно идти дальше.

Пройдя царство змей, мы очутились в Харамике. Наш гайдук Бриндар был из этого села. Мы зашли в его дом, переоделись в свою одежду и, пройдя села Арос и Хачалуйс, стали спускаться в Мушскую долину. По дороге нам встретились всадники из войска султана. Рыжего Давида, который шел впереди, поймали, а мы успели спрятаться в высокой траве.

Мы слышали, как допрашивали Рыжего Давида:

— Кто вы такие? Почему твои товарищи убежали? Куда вы шли?

— Шли в Город-крепость, серпы хотели купить, — сказал Давид.

— Почему же ночью?

— Четников боялись, потому и ночью шли. Когда всадники удалились, Рыжий посвистел нам и повел нас другой дорогой к Черному мосту.