Зов Полярной звезды

Не зря, конечно, Крутов напевал считалочку – это он нужные цифры на ум мотал. Но до них еще докопаться надо. А ящик тикает!

«Так… Один плюс пять – понятно, шесть. Дальше что-то про начало войны. Скорее всего, имеется в виду год. Тысяча девятьсот четырнадцатый…»

Записывать не требовалось: в голове возникла грифельная доска, на ней и строились цифры, как будто их чертил прилежный ученик.

«Шестьдесят одна тысяча девятьсот четырнадцать. Извлечем квадратный корень… Получается длинно, а окошечек в ящике всего шесть. Ладно, попробуем ввести. Только надо в обратном порядке…»

Пощелкал ручками, выставил: 425288. Ничего не произошло, ящик продолжал тикать.

«Нет, не то… А если в годе первые две цифры отбросить?»

Пересчитал. Ввел. Никаких изменений.

В вежу впихнулся Барченко.

– Вадим Сергеевич, не безумствуйте! Всеми богами заклинаю: уходите отсюда!

– Не уйду, Александр Васильевич! Я должен его открыть.

– Вы не успеете! Времени нет…

– Успею!

Сколько там осталось – с полминуты? Времени – воз и маленькая тележка. Не отвлекаться, думать, думать!

«А чего это я привязался к году? Может быть, нужна конкретная дата? Посмотрим… Война началась двадцать восьмого июля. Возьмем-ка вот эдак: 2807… Нет, все равно не подходит. А если без нуля? Нет… А если число вместе с годом?..»

Вадиму казалось, что из-под волос у него сыплются искры, как из чудо-машины электротехника Теслы. Цифры появлялись на грифельной доске, как отметины от пулеметных очередей, вычисления производились с быстротою молнии. А ящик все тикал и тикал. И Барченко не уходил, прикипев к порогу вежи.

Спроси потом Вадима, какая из бесчисленных комбинаций оказалась верной, не ответил бы ни за что. Почуял только, как после очередного поворота ручки крышка подалась вверх, визгнули пружины, ее толкнувшие, и она откинулась.

Находившееся в ящике было зашито в клеенчатый мешок. Но Барченко глянул сперва не на него, а на обратную сторону крышки, где вызвездились шестеренки с подсоединенными к ним изолированными жилками. Жилки тянулись к коричневому динамитному кирпичику. Александр Васильевич повращал шестеренки, качнул пальцем балансир.

– Знаете, у меня дед был часовым мастером, я немного разбираюсь… Если бы вы промедлили еще три секунды, эта хатенка стала бы нашим с вами братским захоронением.

Ничего более по сему поводу не добавил, с жадностью схватив мешок. Вадим молча подал валявшийся у очага нож. Барченко надрезал клеенку.

– Ну-ка… Что же там за перлы со смарагдами?

Вадим, не дожидаясь указаний, расстелил оленью шкуру, и шеф тряхнул над ней мешок. Посыпались… книги. Но какие!

– Господи, что это? Что я зрю? – Александр Васильевич схватил первую из выпавших – состоявшую из листов охристого пергамента, вшитых в кленовый переплет – «Черная магия» Петра Могилы! Не сон ли это! Ее единственный тираж был отпечатан в Киеве в шестнадцатом веке. Царь Иоанн Грозный повелел уничтожить все экземпляры, а всяк их хранивший подвергся ссылке… А это? – Он подобрал откатившийся к стене манускрипт, благовейно развернул. – Очам не верю! «Некрономикон» сирийца Абдула Аль-Хазреда… Эту книгу до сих пор некоторые скептики считают вымышленной, а ее автора – никогда не существовавшим. Но вот же она, передо мной… и это подлинная арабская вязь восьмого столетия!

Вадим, мало что понимая, взирал на сваленные в кучу тома и свитки. Это и есть богатства, за которыми охотились Крутов и Адель? Многого ли стоит бумажная пыль?

– Досточтимый Вадим Сергеевич! – как обычно, завладел его мыслями Барченко, не прекращая рыться в книжных россыпях. – То, что нам с вами досталось, куда ценнее всяких там камушков и перстенечков… Вы гляньте! «Тайна Червя», трактат римлянина Терция Сибелиуса, ученика эфиопского чернокнижника Талима. Да за нее любой адепт магического искусства отдал бы половину жизни! А это? – Он держал в руках папирус, сплошь покрытый иероглифами. – «Стансы Цзяна»! Самая загадочная книга в истории человечества… По легенде, ее составили азиатские брахманы, а последний дошедший до нас список хранился в сейфе у госпожи Блаватской, но исчез после ее смерти в Лондоне…

– Чем же привлекательны все эти книжки? – закоснел в своем непонимании Вадим. – Откуда они взялись и почему царское правительство р-решило отдать их англичанам?

– «Привлекательны» – неуместное слово. Се вам не девичьи ланиты и, паче того, не ромашки на полянке… В этих книгах, – Барченко любовно погладил по корешку «Некрономикон», – собраны сакральные знания, копившиеся со времен праотцов наших. В умелых руках они – как золотая рыбка. С ними возможно все. Хотите – облагодетельствуете целый мир, хотите – уничтожите… Откуда они взялись? Скорее всего, собраны каким-нибудь фанатичным коллекционером. Вы слыхивали о сподвижнике Петра Великого Якове Брюсе? У него имелось солидное книжное собрание, благодаря которому, как утверждают, он владел искусством исцеления и умерщвления, мог, говорят, срастить и воскресить даже расчлененного человека…

– И такие книги – иностранцам?! Это же подкоп под собственную страну…